Радуга

Следовательно, остается сосредоточиться и написать последний рапорт и доказать, кто является авторами этих ужасающих уголовных преступлений и почему долголетний чиновник государственной безопасности Зенонас Кезис после мучительных раздумий решил прервать свою служебную карьеру, не уходя на заслуженную пенсию по состоянию здоровья, а выходя в отставку и отмежевываясь от всего своего прошлого из-за скверной моральной атмосферы в Утянском уезде и отвратительного политического климата в государстве, когда верхушка наших таутининков отреклась даже от идеи освобождения Вильнюса. В этом смысле он не стесняется присоединиться к шефу рецидивистов Заранке, который предсказывает эксцессы в государственном масштабе... если не будут приняты кардинальные меры против общественных бацилл гниения, которые распространяют высокие чины типа Страйжиса, пекущиеся лишь о своих креслах и утолении низменных страстей и давно забывшие десять заповедей божьих; ведь именно поэтому и появляются такие взывающие о возмездии факты, как страшная ночь накануне дня святого Иоанна в Кукучяйской волости. Рапорт следует завершить предложением департаменту государственной безопасности обоих убийц и их опекуна Заранку посадить в железные клетки и на повозке бродячего цирка возить по городам и весям Литвы, посадив возницей Клеменсаса Страйжиса, облаченного в одежду арестанта, и взяв в проповедники знаменитого капуцина синебородого отца Еронимаса, который всем вместо евангелия читал бы рапорт господина Кезиса. После рапорта отец Еронимас выступил бы с проповедью, призывающей всех государственных чиновников обновиться во Христе, и провозглашал бы трехдневные моления в местном костеле, где, исповедовавшись за всю жизнь и приняв причастие, чиновники получили бы право трижды плюнуть в трех преступников и их возницу, дабы потом их самих перед костелом, встав около этих клеток, оплевали другие — рядовые люди каждого уезда, многожды страдавшие от произвола местных чиновников. Это покаянное путешествие завершить в Каунасе перед костелом Витаутаса Великого, призвав сюда президента Сметону, премьер-министра Миронаса, рядовых министров и директоров департаментов и повторив ту же самую церемонию, как в уездах, только с исполнением государственного гимна, потом утопить обоих убийц, а их опекуну Заранке отрубить голову и надеть ее на высокий кол у моста, как поступали в древности англичане на своей Темзе, дабы на веки вечные запомнился тот день, объявленный государственным праздником — «Днем самоочищения нации». Палачом преступников назначить их возницу мягкотелого Клеменсаса Страйжиса.

Воспламенился мозг господина Кезиса, как раскаленная смола, поймавшая искру, вспыхнула фантазия. Увидел он свои мысли в виде живых картин и не мог больше лежать на месте... Забыл синеву неба, белых барашков и лесную тишь. Все спуталось, переплелось, смешалось, словно длинная леска в огромный ворох... Где начало, где конец? Что свое, что чужое? Что верно, что сомнительно?

Сам не почувствовал господин Кезис, как вскочил с земли, как, достав карандаш и блокнот, принялся распутывать факты и гипотезы и писал, писал, писал. Без передышки в сладостном желании объяснить миру мир и найти рецепты для его спасения.

В висках стучали молоточки, перед глазами вспыхивали искры, мысль подгоняла мысль, одна другой краше. Надо было все зафиксировать. Все. Ничего не пропустить, пока не схлынуло вдохновение. Поэтому, когда настала ночь, разжег костер под огромной елью, и снова писал, забыв про себя, Папоротника, трупы и даже про Регину Суднюте. Он чувствовал, что стал могуч умом, телом и духом, как Моисей на горе, вкусивший манны небесной. Лишь под утро голова стала клониться вниз, а рука перестала слушаться. Заныла кисть. Господин Кезис спрятал записки у сердца, растянулся навзничь, счастливый, как косарь, скосивший огромный луг, и мгновенно превратился в маленького Зенукаса, побежал за своим Тузиком, скача через прокосы...