Радуга

Вот с каких пор, откровенно говоря, в исследуемое нами дело начинает просачиваться туман с путаницей различных мнений. Так что покамест, удобства ради, мы сознательно на минуту забываем об убийстве и пожаре в Пашвяндре и, дорожа Вашими, господин начальник, временем и энергией, представляем лишь две объективно существующие кардинально противоположные версии таинственного похищения Фатимы Пабиржите из кукучяйской кутузки. Первая (которой придерживаются г‑н Пурошюс и частично г‑н Мешкяле с г‑ном Тринкунасом) гласит, что кривасальская колдунья сбежала, выпущенная на волю вернувшимися домой землекопами, которых угостила водкой и побудила на это злодеяние Розалия Чюжене, впервые за свою жизнь из-за мнимой болезни не явившаяся на городище праздновать канун дня святого Иоанна. Это женщина железного здоровья, которая, согласно показаниям свидетеля, не признает никаких хворей и даже перед самым разрешением от бремени карабкается туда, куда все, не раз и не два она рожала у костра на танцульках или возле костела во время престольного праздника. И не только в Кукучяй. В Сугинчяй, Таурагнай или Лабанорасе... Последний ее сын, неоднократно упомянутый здесь поскребыш, теперешний батрак Блажиса, родился даже в Вяркине в престольный праздник святого Роха на хорах, когда в костеле происходила драка между литовцами и поляками, после того, как местный настоятель, большой патриот нации, близкий друг теперешнего премьер-министра Миронаса, каноник Гиружис (кстати, родом из Кукучяй!), спросил с амвона людей, который язык милее слуху бога и покровителя прихода святому Роху и сам ответил: «Литовский, братья и сестры во Христе, литовский язык!» и процитировал слова нашего поэта Адама Мицкевича: «Litwo, ojczyzna moja...»[15]. Поскольку сражение в тот раз выиграли литовцы, новорожденный Розалии Чюжене, с позволения матери, в честь покровителя прихода был окрощен Рокасом и к великой радости матери его крестными стали сам настоятель прихода Гиружис и третья жена покойного графа Елбжедубова-Романовича Виктория, обращенная самим настоятелем в литовскую нацию ближайшая подруга Зофии, жены вождя нашей нации Антанаса Сметоны...

Теперь, смеем надеяться, господин начальник уезда, Вы поймете, с какой целью была рассказана эта сказка г‑на Пурошюса, и сможете убедиться, в какое щекотливое положение мы угодили, составляя для Вас рапорт и по долгу службы навлекая тучу темных уголовных подозрений на голову рожденного при таких обстоятельствах и с такими достойными крестными родителями Рокаса Чюжаса, тем более, что г‑н Пурошюс со своим несовершеннолетним сыном Габрисом утверждают, что собственными глазами видели Рокаса Чюжаса, как он той ночью присоединился к охваченным пьяным угаром землекопам и, по-видимому, замещая своего престарелого отца Умника Йонаса, замарал свои несовершеннолетние руки патриотической кровью павасарининков и шаулисов.

Объективности ради приводим здесь и вторую версию, которая не имеет ничего общего с действительностью. Ее придерживается и активно пропагандирует вышеупомянутая, полная витальных сил мать подозреваемого Рокаса Чюжаса и жена Умника Йонаса Розалия, уверяя всех и вся, что как г‑жу Шмигельскую, так и Фатиму Пабиржите похитили, убили и укрыли дурные руки, и не чьи-нибудь другие, а г.г. Болесловаса Мешкяле и Анастазаса Тринкунаса. Она клянется, лобызая распятие, что выйдя после полуночи на двор по малой нужде, увидела, как от Пашвяндре несся черный жеребец с черной телегой и двумя черными людьми, а после этого в стороне кутузки услышала крик младенца и вопль матери. На вопрос следователя: «Почему вы не побежали удостовериться на месте, что случилось с арестантами?», Розалия ответила: «Я решила, господин следователь, что цыган Мишка их похищает. Поэтому перекрестила их и пожелала всем троим счастливого пути. Кто мог подумать о злодействе в такую ночь, когда все люди по счастью тоскуют и ищут его, как кто умеет». На второй вопрос следователя: «Так почему вы не побежали на городище поделиться радостной новостью с другими женщинами?», Розалия Чюжене ответила: «Я бы побежала, барин ты мой дорогой, но черт моего работягу Йонаса принес. Пока мы с ним намиловались, пока общей радостью поделились, увидели, что солнышко в окошке улыбается...»