Рафаил

― Принять Рафаила в свое тело было моим служением. Забота о грешнике стала моей молитвой.

Тело Марии наполнилось теплом и любовью. Сильной и страстной любовью.

― И любовь к нему… любовь к нему стала и его, и моим спасением.

― Шлюха.

Мария замерла, услышав злобное ругательство, раздавшееся у нее за спиной. Она вскочила на ноги и обернулась. Отец Мюррей стоял в центре прохода. В его глазах была тьма, и казалось, что они сияют, как Северная звезда. Его каштановые волосы были мокрыми. Было еще очень рано, и Мария предположила, что он только что вышел из душа.

Отец Мюррей пробежался глазами по ее одежде. И сжал челюсти.

― Мы считали тебя мертвой.

Он шагнул ближе к Марии. Она попыталась отступить, но отступать было некуда. Страх вспыхнул в глубине ее души и начал расходиться по конечностям.

― Когда он забрал тебя, когда ты не вернулась, мы все решили, что он наконец-то осуществил свое самое заветное желание.

Он жестом указал на ее длинные волосы.

Гавриил был прав. Они знали об одержимости Рафаила длинными волосами.

Руки Марии дрожали, но она искренне пыталась сохранять спокойствие.

― Я знаю, что вы натворили.

Она переместилась за скамью, устанавливая барьер между ним и собой.

― Я знаю о Бретренах. О том, что вы делаете с маленькими мальчиками.

Взгляд Марии стал похожим на сталь.

― Я знаю, что ты сделал с Рафаилом. Знаю, как пытал его. Как издевался над ним.

Мария позволила своему гневу взять над собой верх. Она задрала подбородок.

― Как ты насиловал его снова и снова, пытаясь заставить его раскаяться, привести его к покорности, подчинить своей воле.

Лицо отца Мюррея покраснело, и он буквально вибрировал от ненависти, ярости и, если выражение его глаз соответствовало истине, от желания медленной смерти Марии.

― Вы попались.

Мария двинулась вдоль скамей к двери. Отец Мюррей повторил ее действия и быстрым шагом направился к алтарю.

― Я уже рассказала епископу о вас и вашей нечестивой секте.

Движение у двери привлекло внимание Марии. Ее охватило облегчение, когда епископ МакГинесс переступил порог. Ее паника отступила, но только до тех пор, пока отец Куинн не вошел вслед за ним. Мария застыла на месте. Она встретила взгляд епископа МакГинесса и почувствовала, как холод пробирал ее до костей.

― Нет, ― прошептала она.

― Отец Мюррей, ― произнес отец Куинн. ― Схватите ее.

― Нет, ― повторила Мария и посмотрела на епископа МакГинесса. ― И вы тоже?

― Вы даже не представляете, как далеко простирается наша власть, сестра Мария, ― произнес отец Куинн.

Глаза Марии наполнились горькими слезами. Отец Мюррей, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, придвинулся к ней сзади и закрыл ей рот рукой. Мария боролась и сопротивлялась, но ее крики были приглушены ладонью отца Мюррея. Она брыкалась и вырывалась, но отец Мюррей не позволял ей освободиться. У нее кружилась голова, но несмотря на то, что ее зрение затуманилось, она не отрывала взгляда от отца Куинна и епископа.

Она была так наивна. Верила в церковь. Верила в то, что Орден существовал только в приюте Невинных Младенцев.

Они собирались убить ее.

Не могли допустить, чтобы их тайна стала известна всему миру. А Рафаил будет верить, что она вернется. В своем послании она дала ему это торжественное обещание. Обещание, которое, по его мнению, она нарушит.

Она станет еще одним человеком, который подведет его.

«Прости меня», ― думала она, когда черные пятна начали заволакивать ее глаза.

«Прости меня», ― думала она, когда ее тело ослабло и подкосились ноги.

«Прости меня», ― думала она, погружаясь во тьму.

«Мне так жаль… мой господин…»

***

Мария открыла глаза. Ей потребовалось некоторое время, чтобы сориентироваться. Комната была тускло освещена, а единственным источником света были свечи и пламя камина. Воздух был душным, а кожа ― липкой.

Когда взору предстала остальная часть комнаты, Мария замерла, вглядываясь в то, что находилось перед ней. Устройства и приспособления, которые она видела только в учебниках истории. Орудия пыток. Виселицы, цепи, подвешенные к потолку, деревянные колеса с металлическими шипами. Плети, кандалы, бичи… Она начала брыкаться, но ее руки и ноги были связаны. Она поняла, что обнажена ― ее тело было полностью лишено одежды.

Паника пронеслась по ее венам. Она тянула и тянула за свои путы, но они не сдвигались с места. На глаза Марии навернулись слезы, и она стала осматривать комнату. Она вспомнила слова Гавриила о Чистилище, и о комнате пыток, куда их приводили каждый день.

― Нет, ― прошептала она, понимая, что именно там она и находится.

В подземном здании, о котором не знал никто, кроме Ордена. Мария опустила взгляд и увидела, что лежит на деревянном столе.

Она едва успела сделать вдох, как дверь открылась. Ее желудок сжался от ужаса. Отец Мюррей направлялся к ней. Когда его карий взгляд столкнулся с ее, его нос вздернулся, а на губах заиграла мрачная ухмылка.

― Сестра Мария.