Райские птички

Скорее, она напоминала древнюю богиню плодородия. Маленькая голова с пучком волос на затылке, огромная грудь, падающая на круглый живот, широкие бедра и короткие, устойчивые ноги. С тем же вниманием, какое раньше, затаив дыхание, он посвящал тонким пальцам, складкам одежды и мельчайшим перышкам на крыльях ангелов, он вытягивал соски и формировал круглые, раздутые ягодицы. Лицо он делать не стал, но, помедлив, прорезал ногтем мизинца полоску под животом, а затем, поставив свое творение на стол, направил на него свет лампы.

Фигурка походила на Бернис. На сильно раздобревшую Бернис. Он сглотнул и медленно расстегнул молнию на шортах.

— Роообеерт! — донесся из сада мелодичный голос Вилины, ударивший грозным набатом.

Лицо залило жгучей краской, он вскочил, одним ударом расплющил фигуру и смахнул глиняную горку в ведро.

— Роберт! Ты закончил? Пора собираться.

— Да закончил, закончил, — сердито заворчал он, выключая лампу и незаметно подтягивая молнию наверх.

— А что ты лепил, — она подошла сзади, обняла его за плечи и с любопытством оглядела стол.

— Ты что, следишь за мной?

Он развернулся так резко, что Вилина опешила.

— Роберт, милый, что с тобой? Откуда такая абсурдная мысль? Зачем мне за тобой следить? Ой, да ты весь красный, как пожар! Не температура ли у тебя?

Она прижала прохладную ладонь к его лбу, и он остыл.

— Да нет… не знаю, прости. Может, это аллергия из–за проклятой пчелы. Какая–то слабость в теле и муть в голове. Вот, посмотри — слепил совершенно неудачного ангела.

Он отодвинул от стены тонкую, длинную фигуру с поникшими крыльями.

— Ну что ты, совершенно замечательный ангел! На меня похож, — она расцвела открытой, детской улыбкой, — только грустный. Наверное, ты и правда меня любишь, — добавила кокетливо, — раз все твои фигурки похожи на меня. Да, Роб?

— Конечно, люблю, пойдем, мне нужно принять ванну. Я весь в пыли.

— Если ты себя неважно чувствуешь, мы останемся дома, — ласково сказала Вилина, беря его под руку.

— Да нормально я себя чувствую, — он покрутил шеей, потрогал распухшую щеку и неуверенно добавил, — вот только выглядеть я буду с этим пчелиным флюсом по–идиотски.

— Ничего, черная рубашка с ярко–красными гибискусами и бархатные джинсы отвлекут на себя внимание! С твоим ростом и статью ты затмишь всех мужчин на празднике.

Она щебетала и щебетала всю дорогу к дому и не заметила, как напрягся Роберт, проходя мимо деревца с головками райских птиц. Как стиснул руку жены и ускорил шаг.

Едва они вошли в дом, Роберт потащил Вилину на кухню, подхватил играючи, как пушинку, и посадил на стол.

— Что ты задумал? — она широко открыла глаза в напускном ужасе. — Нет, я не могу. Нет, нет. Здесь слишком светло.

Не говоря ни слова, он схватил её за руку и, сдернув со стола, увлёк в ванную.

Там, не включая света, развернул и, подтолкнув вперед, так что она упала руками на крышку унитаза, задрал подол и порвал тонкие трусики.

Он крепко сжимал её хрупкие бедра и, глядя в темноту, видел садовницу в тонких, обтягивающих леггинсах.

— Мне показалось, что ты был не со мной, — хмуро сказала Вилина. Она сполоснула для него ванну, включила воду и высыпала полную горсть ароматной, голубоватой соли.

— А с кем еще, — недоуменно пожал плечами Роберт, пробуя воду босой ступней. — Горячая!

Он вытащил ногу обратно и открутил посильнее кран.

От двери по всему дому разлилась трель звонка.

— Кого еще черт принес!

Роберт поднял с пола шорты, натянул их, скроив страдальческое лицо, и пошел открывать.

Ну, конечно — Фреттхен, собственной персоной.

— Приветствую, Роберт. Вилина, привет! Вы идете к Дэвидсонам?

— Да, идем, — недовольно отозвался хозяин дома.

— Мы уже собираемся. Сейчас Роб примет ванну, оденется и пойдем.

— А что ты такая грустная, душа моя?

Фреттхен ласково приподнял подбородок Вилины и заглянул в небесно–голубые глаза, подернутые ледком печали.

— Так что–то, нашло, — ответила она, отворачиваясь. — Проходите, Марк, я напою вас чаем, пока Роберт плещется.

— Нет, нет, я ненадолго заглянул, — Фреттхен торопливо пробежался к окну, взглянул на градусник и недоверчиво постучал по нему пальцем. — Да, без разговора нам не обойтись, но я обещал Айрин и её гостям самолично разрезать торт.

Он огорчённо развел руками.

— Я просто хотел узнать, идете вы или нет.

— Да, мы скоро будем. Чёрт, я забыл про ванну!

— Не надо чертыхаться, это не прибавляет позитива, — наставительно произнес Хорёк и направился к выходу.

Мысленно проклиная предстоящую вечеринку, Роберт побрел в ванную.

«Вот бы жить где–нибудь на необитаемом острове», — мечтательно думал он, намыливая капроновую мочалку–утенка. «Пальмы, море, мы с женой и больше никого!»

Он натирал раскрасневшееся тело и представлял себе хижину, крытую соломой, пальмовую рощицу и изумрудное сияние океана за тонкими, длинными стволами.

Под навесом из пальмовых листьев он лепит прекрасную женскую фигуру. Непонятно, куда делась Вилина, но напротив него, на пляжном лежаке загорает Бернис. Она улыбается, отчего верхняя губа смешно задирается кверху, и подставляет солнцу голую лоснящуюся грудь с шоколадными сосками.

Глава 14