Райский сад первой любви

Сестрица Ивэнь повезла Сыци на своем розовом спортивном автомобиле, опустив верх, и ветер, обдувавший авто, казался таким свежим, будто бы это был воздух какого-то другого города. Сыци обнаружила, что ей никогда не представлялось возможности в одиночку открывать для себя красоту окружающего мира. С того памятного Дня учителя в седьмом классе она так и не повзрослела. Ли Гохуа наваливался на нее всей тяжестью, не хотел, чтобы она росла. Более того, вся ее тяга к жизни, любовь к жизни, взгляд на все сущее широко открытыми глазами или как это еще назвать были всунуты в ее тело снизу и сплющены так, что лопнули. Это не нигилизм, не даосское «ничто», не буддийское «ничто», а ничто в математике. Ноль баллов. Пока они стояли на светофоре, Ивэнь заметила, как ветер сдувает слезы с лица Сыци, оставляя мокрые следы. Ивэнь подумала: «Ох, я так же плачу, лежа на кровати».

Сестрица Ивэнь заговорила, и в голосе ее шуршали песчинки, но в исполнении сестрицы Ивэнь это была не просто песчаная пыль, а золотой песок. «Хочешь поговорить?» Она удержалась, чтобы снова не назвать ее Цици. В прошлый раз, когда она так назвала Сыци, то сразу же поняла, что все портит нереализованное материнство. Они помолчали два зеленых светофора, а потом два красных, а потом Сыци заговорила: «Сестрица, приношу извинения, но я не могу об этом говорить». Со всех сторон их окружал активный, строящийся, полный экскаваторов город. Ивэнь сказала: «Не стоит извиняться. Это мне нужно просить прощения. Я недостаточно хороша, раз тебе кажется, что со мной не о чем поговорить». Сыци разрыдалась пуще прежнего, слезы были такие крупные, что их даже ветер не мог сдуть. Внезапно она заговорила противным голосом: «Сестрица, вы никогда не рассказывали нам, что у вас на душе». Лицо сестрицы Ивэнь вмиг стало грустным, как у тряпичной куклы. Она сказала: «Я поняла. Действительно, есть некоторые вещи, о которых не расскажешь!» Сыци продолжила: «Почему у вас на лице царапина?!» Ивэнь медленно проговорила: «Споткнулась. Как ни крути, а сама дура». Сыци была потрясена. Она понимала, о чем Ивэнь сейчас говорит. Ивэнь распахнула полы одежды сравнения и обнажила весь ужас ситуации. Сыци знала, что Ивэнь знает, что Сыци поймет сразу, как услышит. Царапина на лице напоминала глубокий след от слез. Сыци ощутила, что сделала что-то ужасное.

Сыци, скрестив пальцы, тихо заговорила, ее слова ветром заносило в уши сестрицы Ивэнь, чтобы потом ветер развеял их. Она сказала: «Сестрица, простите!» Ивэнь одной рукой держалась за руль, глядя перед собой, а второй рукой гладила ее по волосам, ей даже не нужно было нащупывать макушку Сыци, она знала, где ее голова. Ивэнь сказала: «Нам не нужно извиняться. Просить прощения должны не мы с тобой». Она припарковала машину перед торговой улицей. Судя по стоимости земли в этом районе, витрина каждого магазина должна была быть огромной до безобразия. Ремни безопасности спорткара надежно удерживали их на месте, так безопасно, прямо-таки до отчаяния. Сыци сказала: «Сестрица, я не знала, что решить полюбить кого-то может быть так просто». Ивэнь посмотрела на нее, заглянула ей прямо в глаза, словно в чан с чистой стоячей водой. Она отстегнула ремень и обняла Сыци со словами: «Раньше я тоже не знала. Бедная моя Цици!» Большая и маленькая матрешки, они понимали, что если раскрутить матрешку и вытащить изнутри следующую, то дойдешь до самой крошечной, размером с мизинчик, и поскольку матрешка слишком маленькая, а кончик кисти слишком толстый, то личико нарисовано тяп-ляп и расплылось, как от слез.

Они вошли не в кофейню, а в ювелирный магазин. Прищурились и огляделись по сторонам. Зал был полон сверкающих и переливающихся камней, словно бы со всех сторон из витрин подмигивали эльфики. От манекенов в виде рук и бюстов тоже веяло сказкой. Какая-то пожилая дама сидела за прилавком. На ней было гранатово-красное вязаное платье – материал и цвет, которые и не опишешь точно, и не запомнишь толком, словно бы заявляли: «Мне все можно, но я сама никто». Гранатовая дама при виде сестрицы Ивэнь тут же сдернула с носа очки, положила драгоценный камень и лупу и сказала: «Госпожа Ивэнь пожаловала. Я поднимусь, позову Маомао». Она тут же упорхнула наверх, двигаясь очень проворно. Сыци даже не рассмотрела лестницу на заднем плане. Она обратила внимание, что пожилая дама не убрала драгоценный камень со стола. Ивэнь тихонько шепнула Сыци: «Вот наша секретная база. Тут есть капельная кофеварка с тебя ростом. Готовит кофе со льдом».