Читаем Райский сад первой любви полностью

Это был последний раз, когда Фан Сыци и сестрица Ивэнь виделись до того, как Сыци сошла с ума. Кто же мог подумать, что кулон из белого золота станет последним подарком, который Ивэнь сделала Сыци на память. На память об их драгоценных мгновениях.

Когда Сыци и Итин сели в поезд, Сыци вручила подруге шкатулку со словами: «Мне кажется, учитель Ли очень странный». Она надеялась, что тяжелая коробочка может придать легкости ее словам. Итин пошутила, широко улыбнувшись и показав зубы: «Дарить маленьким девочкам драгоценности – вот что странно, словно перед смертью».

Но что было действительно драгоценным, так это время, которое они провели с сестрицей Ивэнь.

После того как они перебрались в Тайбэй, Ли Гохуа почти каждый раз, когда приезжал из Гаосюна, приходил к их дому и внизу ждал Сыци. Когда они с учителем шли, хотя никогда и не держались за руки, Сыци всегда ощущала свирепые взгляды окружающих: прохожих, администраторов за стойкой отеля, белозубых моделей с рекламных щитов на перекрестках. Когда подул ветер, то на брезентовом билборде поднялись маленькие ветрозащитные треугольники, и некоторое время у модели не хватало зубов. Сыци возрадовалась. Учитель поинтересовался, отчего она так улыбается. Она ответила: «Просто так».

Приехав в Тайбэй, Сыци не стремилась увидеть знаменитый небоскреб 101[49], больше всего ей хотелось посетить храм Луншань. Она издали видела, как он ждет, раскинув углы крыш. Людей было очень много. Каждый посетитель держал в руках несколько ароматических палочек, и, когда люди двигались вперед, дым от благовоний летел назад, прямо в лицо, отчего казалось, что люди не держат благовония, а идут вслед за дымом. Здесь были божества, дарующие супругов, божества, дарующие детей, божества, дарующие успех, божества, дарующие все что угодно. Уши Сыци терлись о линию плеча на рубашке Ли Гохуа. Она смутно понимала, что все это не будет иметь к ней никакого отношения. Их с учителем дела вне поля зрения божеств. Если накрыться одеялом, то даже божества и те не увидят.

Во время учебы Сыци не очень-то сходилась со сверстниками, все судачили, что она мнит себя звездой; единственная, кого можно было назвать подругой, была Итин, но и та изменилась. Однако Итин утверждала, что изменилась Сыци. Она не знала: все дело в том, что, пока другие дети балуются, с Сыци балуется взрослый человек. Одноклассники в шутку сталкивали красивую девочку из класса и нахального парня. У Сыци всегда появлялось выражение, будто ее убивают ножом, и все говорили: только посмотрите, какая зазнайка. Но это не так. Она не знала, что перед началом романтических отношений должна быть тайна, когда ты покупаешь напиток у ворот школы, а кто-то сует тебе в пакет с напитком записку. После тайных ухаживаний должно последовать признание, затем договоренность о свидании, и парни кланяются в пояс под углом в девяносто градусов, как герои японских фильмов. После признания можно держаться за руки, указательный палец на траве касается другого указательного пальца, и зеленая спортивная площадка, обрамленная красной беговой дорожкой, становится отдельной вселенной. Подержавшись за руки, можно поцеловаться, встав на цыпочки в переулке. Икры в белых гольфах так напрягаются, что краснеют. Язык может выразить куда больше, чем голос. Каждый раз, когда Сыци сталкивалась с подобными чувствами со стороны сверстника, всегда думала, что на коже проступают ее прежние дневниковые записи, прорастают татуировками текстов, как волчанка в форме карты. Ей мнилось, что парень просто украл слова учителя, подражает ему, копирует стиль и наследует его традиции.

Она видела желание, волочившееся за спиной учителя, словно хвост, который никак не хочет отвалиться, – это не любовь, но другой любви она не знала. Она смотрела на записочки, смоченные потом напитка, или на поклоны в пояс и реально не понимала, знала лишь, что любовь – это когда он после всего помогает ей оттереть кровь. Она знала только то, что любовь снимает с тебя одежду, но не отрывает пуговицы. Любовь – это когда кто-то вставляет член тебе в рот, а ты еще и чувствуешь себя виноватой.

В тот раз Ли Гохуа положил голову на руки, прикинулся, будто засыпает, и пробормотал: «После того как увидел тебя в школьной форме, я вернулся и фантазировал». Сыци было и тошно, и радостно, она сказала: «Унеслись мыслями на небеса». Он снова принялся читать лекцию: «Ты знаешь о концепции высшего неба бестелесного мира в буддизме?» Она необычайно решительным тоном ответила: «Знаю». Он рассмеялся. Хочешь, чтобы я перестал тебя учить? Ага! Сыци обрадовалась.

Перейти на страницу:

Все книги серии Есть смысл

Райский сад первой любви
Райский сад первой любви

Фан Сыци двенадцать лет. Девушка только что окончила младшую школу, и самый любимый предмет у нее литература. А еще у Сыци есть лучшая подруга Лю Итин, которую она посвящает во все тайны. Но однажды Сыци знакомится с учителем словесности Ли Гохуа. Он предлагает девушке помочь с домашним заданием, и та соглашается. На самом деле Ли Гохуа использует Фан Сыци в личных целях: насилует ее, вовлекает в любовные утехи. Год за годом, несколько раз в неделю, пока девушка не попадает в психиатрическую больницу. И пока Лю Итин случайно не находит дневник подруги и ужасающая тайна не обрушивается на нее.Это поэтичный роман-исповедь о нездоровых отношениях и о зле, которое очаровывает и сбивает, прикидываясь любовью.На русском языке публикуется впервые.

Линь Ихань

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература
Грушевая поляна
Грушевая поляна

Тбилиси, середина девяностых, интернат для детей с отставанием в развитии. Леле исполняется восемнадцать лет и она теперь достаточно взрослая, чтобы уйти из этого ненавистного места, где провела всю жизнь. Но девушка остается, чтобы позаботиться о младших воспитанниках, особенно – о девятилетнем Ираклии, которого скоро должна усыновить американская семья. К тому же Лела замышляет убийство учителя истории Вано и, кажется, это ее единственный путь к освобождению.Пестрый, колоритный роман о брошенности и поисках друга, о несправедливости, предрассудках и надежде обрести личное счастье. «Грушевая поляна» получила награды Scholastic Asian Book Award (SABA), Literary Award of the Ilia State University. Перевод с грузинского выполнила театральный критик Майя Мамаладзе.

Нана Эквтимишвили

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература
Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки
Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки

1986 год, США. Рут Кокер Беркс, 26-летняя мать-одиночка, случайно зашла в палату к ВИЧ-положительным. Там лежали ребята ее возраста, за которыми отказывался ухаживать медперсонал клиники. В те времена люди мало что знали о СПИДе и боялись заразиться смертельной болезнью. Рут была единственной, кто принялся заботиться о больных. Девушка кормила их, помогала связаться с родственниками, организовывала небольшие праздники и досуг. А когда ребята умирали, хоронила их на собственном семейном кусочке земли, поскольку никто не хотел прикасаться к зараженным. За двадцать лет она выстроила целую систему помощи больным с ВИЧ-положительным статусом и искоренила множество предрассудков. Автобиографичная история Рут Кокер Беркс, трогательная и захватывающая, возрождает веру в человеческую доброту.Редакция посчитала необходимым оставить в тексте перевода сцены упоминания запрещенных веществ, так как они важны для раскрытия сюжета и характера героев, а также по той причине, что в тексте описаны негативные последствия приема запрещенных веществ.

Кевин Карр О'Лири , Рут Кокер Беркс

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы