Райский сад первой любви

На балконе она разрыдалась так, что внутренности разрывались на мелкие кусочки, а потом отправила сообщение учителю: «Мне плохо от этой любви». Потом Ли Гохуа вернулся на Тайвань и никак не прокомментировал сообщение. Учитель был смертью, подобной любви. Любовь – метафора, и смерть – метафора. Изначально в этом офисе о человеке судили по одежке. Впоследствии Итин прочла в дневнике запись Сыци: «За вечер столько всего может случиться». Но Сыци ошиблась, это не было самой постыдной сценой в ее жизни.

Ли Гохуа с коллегами поехал в Сингапур. Каждый день они вставали очень поздно, сначала посещали достопримечательности, чтобы щелкнуть пару снимков, а затем неспешно направлялись в квартал красных фонарей. Фотографии предназначались для жен и детей.

Сингапурский квартал красных фонарей соответствовал названию: повсюду зажигали красные фонари. Ли Гохуа подумал: «Здесь никто не читал Су Туна[53], так что тут классику вспоминать – только зря время тратить». Учитель физики спросил: «Ну что, встречаемся через час?» Очки учителя английского предательски задрожали. Он сказал со смехом: «Мне часа мало». Все тоже засмеялись. Учитель математики похлопал англичанина по плечу: «Хорошо быть молодым, да и вообще, я редко хожу к проституткам». Учитель Ли сказал: «Я тоже очень редко». Никто не хотел признаваться в добытом обманом. Англичанин засмеялся: «А если девочка окажется мастерицей, вы тоже будете нос воротить?» Ли Гохуа подумал: «Англичанин не слишком-то сердечный и излишне нетерпеливый, он не поймет, какое ощущение успеха сможет в итоге вытрясти из вас юная девочка, которая даже не знает, что нужно раздвинуть ноги. Только так и можно дать ученицам знания. Это называется душой учителя. Весенний ветер рождает дождь, сея семена просвещения». Улыбка из души учителя переползла на лицо. Всем хотелось знать, почему он улыбается. Он молча покачал головой, а потом повернулся к физику и сказал: «Надеюсь, ты не будешь чувствовать себя виноватым перед своей актриской». Учитель физики отмахнулся: «Ну, это другое». Учитель Ли рассмеялся: «Жена – душа, проститутка – плоть, а послушная актриса – плоть и душа, слившиеся воедино. Да ты реально счастливчик». Учитель физики снял очки, чтобы протереть их, он молчал. До учителя Ли дошло, что он слишком много болтает, совсем как девушка, которая бросает на подруг завистливые взгляды, и он тут же великодушно признался: «А я порвал с той своей студенточкой». У всех его коллег на лице читалось изумление, но не из-за того, что опечалились из-за него, а потому что сомневались, кто кого бросил. Учитель Ли сказал: «Это же хорошо, очень хорошо, прям-таки прекрасно, а то двух одновременно я не потяну». Сколько лет? Учитель Ли усмехнулся, но не ответил. Значит, младше шестнадцати, а это незаконно. Они не удержались от завистливых взглядов, а учитель Ли сидел с каменным лицом. Учитель математики громко сказал: «А кто не постареет?» Учитель Ли сказал: «Мы постареем, а девочки нет». Впоследствии фраза глубоко отпечаталась в душах этих учителей.

Они весело смеялись и поднимали тосты, чокаясь минералкой, прихваченной из отеля. Выпьем до дна. За стариков, которые дряхлеют и уменьшаются в размерах, как речная галька! За учебный год, который всегда приносит что-то новенькое, как река! За товарищей по руслу! За каждый камешек, который точно знает, что ему потребуется «Виагра», чтобы не смалодушничать и противостоять реке. За новое тысячелетие под знаком «Виагры», которая, словно атомная бомба, дает дополнительное время одному из игроков. За страну, жители которой говорят на китайском, но в то же время в ней на законных основаниях существует квартал красных фонарей! За политический режим, который основан на власти кланов, но не отключает свет в квартале красных фонарей!

В итоге они договорились встретиться через час.

Уже в третий раз Ли Гохуа участвовал в охотничьей вылазке своих коллег по подготовительным курсам. Прошлые два раза не произвели особого впечатления. В этот раз он обнаружил у входа в заведение внушительный красный фонарь типа таких, какие вешают на Новый год. Как только он вошел, женщина средних лет в ципао[54] поднялась поприветствовать его, и, куда бы она ни шла, за ней следовал крепкий мужчина в черном костюме. Женщина с удовлетворением взглянула на дизайнерскую сумку учителя и пригласила в гостиную. Ее правая рука драматично раскачивалась, а вдоль стены встали в ряд девушки, словно раскрылся веер. Глаза разбегались, и голова кружилась от красоты. Как говорится, прекрасные самоцветы во множестве ласкают взор, а сердце трепещет от великолепия.