Райский уголок

Всю фазу Один мы с содроганием ожидали выхода сестры Салим из хозяйского закутка. Отчасти мы волновались, чья голова полетит следующей, а отчасти из-за того, что сестра всякий раз фиксировала примеры плохой работы. Например, по пути к телефону, чтобы позвонить кузине, она налетела на стеклянную дверь, которой не заметила, и расквасила себе нос. И пришла в ярость от отсутствия предупредительных надписей на стекле. Сказала, что даже капля краски была бы лучше, чем ничего.

Сестра Эйлин приняла это на свой счет и заявила, что никто раньше не врезался в дверь и, может, это у нее самой глаза расфокусировались, оттого что сидит в каморке в полумраке.

Эйлин слегка недолюбливала сестру Салим, но, справедливости ради, она никого не пыталась против нее настроить. Разве что корчила рожи за ее спиной.

Сестра Салим, получившая современное образование, проводила преобразования по мере возникновения проблем и самым революционным манером. Однажды утром, к примеру, она подошла к нам с Мирандой в гостиной.

– Почему стулья наших жильцов расставлены подобным образом? – спросила она, указывая на стоящие вдоль стен стулья.

Мы обе тогда толком не поняли, что означает «подобным образом».

Миранда принялась лепетать всякую чушь, но я действовала прямо и честно.

– Что означает «подобным образом»? – спросила я.

А сестра Салим сказала:

– Вот так, по кругу вдоль стен, как будто они публика, а центр комнаты – сцена.

А я ответила:

– Потому что так всегда было.

И сестра Салим чуть склонила голову, пока мысленно переводила мои слова на голландский или какой там язык для нее родной, что дало мне еще немного времени подумать, и я поспешно добавила:

– И пациентам так нравится.

Следующие полчаса мы перетаскивали стулья, создавая разные комбинации, по три-четыре вокруг кофейных столиков, несколько штук у окна, остальные у камина, и каждый смотрит в свою сторону. Пациенты озадаченно наблюдали, сестра Эйлин заглянула в дверь и пробормотала: «Какая нелепость». Я вынуждена признать, что новая расстановка выглядела симпатично – как кофе-шоп для хиппи, только стулья уродливые. Я не была уверена, что пациентам новая расстановка понравится, они привыкли и предпочитали совсем другую. Всегда.

Сестра Эйлин как-то раз напустилась на сестру Салим, заявив, что ее отец бизнес-менеджер и он всегда говорил, что проводить перемены можно, проработав на новом месте не менее шести недель, а то и поболее, ибо требуется время, чтобы стать своей в трудовом коллективе через дружеские посиделки за чашечкой старого доброго чая. Сестру Салим ее слова не смутили, она лишь широко раскрыла глаза, поблагодарила Эйлин за идею и сказала:

– Ах, если бы у нас было время на пустую болтовню.

Это действует на нервы, сказала Салли-Энн, имея в виду напряженность между Эйлин и сестрой Салим. Они как переругивающиеся родители. Миранда подтвердила, ведь мистер и миссис Лонглейди вечно готовы друг другу в глотку вцепиться, пытаясь обанкротить друг друга в «Монополии» или обвиняя друг друга в том, почему Мелоди заделалась панком после счастливого детства.

Но однажды сестра Эйлин потеплела к сестре Салим, что стало невероятным подарком судьбы. Сестра Салим поняла это, кажется, даже раньше Эйлин и поощрительно похлопала ее, и почему-то это похлопывание стало последней каплей, и Эйлин ее полюбила. Любопытно закольцевалась история. А потом уже сестру Салим полюбили все. Даже Миранда, которая даже в самых милых людях находила повод для критики, полюбила сестру Салим – особенно, говорила она, потому что та появилась как Мэри Поппинс.

Хозяину она тоже нравилась. Вот только время от времени он озадаченно скреб в затылке, вопрошая:

– А кто эта кудрявая женщина в зеленых штанах?

На что сестра Эйлин или Матрона неизменно отвечали:

– Это сестра Салим. Вы приняли ее на работу.

А он удивлялся:

– Правда? Не помню – я, должно быть, был не совсем трезв.

Медицинские штаны сестры Салим – светло-зеленые, быстросохнущие, с накладными карманами – приводили в смятение с самого начала. Пациенты, как вы помните, ошалели. А персонал, напротив, запал на эти штаны, когда в день ее приезда мы увидели, как она, взбираясь по стремянке выдернуть штепсель телевизора из розетки, совсем не беспокоится из-за разных глупостей – не видны ли трусы или не похожа ли она на Дика Эмери[28].

После того как сестра Эйлин и сестра Салим подружились, Эйлин спросила, может ли она заказать юбку-брюки цвета морской волны и тунику в тон у Александра, портного спецодежды, и мы все тоже захотели. Сестра ответила, что ей очень жаль, но у Хозяина и так гора неоплаченных счетов. А пару дней спустя шмякнула на кухонный стол стопку светло-зеленых костюмов.

Выяснилось, что больница в Бирмингеме, где сестра когда-то работала, списала их, потому что сменила форменную одежду после слияния с другой больницей под эгидой BUPA [29] и вернулась к традиционному белому цвету. Эйлин первой переоделась в светло-зеленое и выглядела клёво. На сестре Эйлин брючный костюм сидел модно и стильно – она похожа была на девушку с обложки журнала (по словам мистера Симмонса).