Райский уголок

Я примерила несколько пар, но они оказались либо страшно велики, либо малы, и в итоге я выбрала слишком свободный верх и очень короткие штаны. Миранда отказалась, заявив, что одно из немногих преимуществ работы здесь – возможность одеваться как сестра милосердия.

Следующей костюм примерила Салли-Энн, и хотя сидел он неплохо, я разочарованно отметила, что он ей совсем не к лицу. И по лицам остальных поняла, что они подумали то же самое. Мы ничего не сказали, пока она не вышла из кухни. Очень грустно, и мне неприятно это писать, но Салли-Энн совсем не идут брюки. Все дело в ее комплекции (вообразите престарелого мужчину, готовящегося поднять бревно). На заду брюки натянулись, а ниже собрались складками. Мне было ее так жалко: представьте, брюки не идут.

Матрона решительно объявила, что никогда не наденет брюки.

– В каталоге-то они нормально смотрятся на модели с идеальной фигуркой, стоящей посреди пшеничного поля, но на остальных они выглядят просто смешно.

Пациенты согласились и были шокированы разрастанием безобразия. Мисс Бойд сказала, что брюки вызывают заболевания, а мисс Тайлер сказала, что брюки – это для извращенцев. Хозяин же сказал, что его раздражает вид персонала, разгуливающего в костюмах команды звездного корабля «Энтерпрайз». А я, наоборот, была счастлива видеть своих коллег в светло-зеленом, это так современно. В сущности, брючные костюмы порождали в нас ощущение, что дела меняются к лучшему.

Сестра Салим очень быстро внесла в нашу жизнь некоторые простые изменения – вот, например, мы завели привычку пить кофе, сидя в шезлонгах в саду, расстегнув верхние пуговицы, под кассету Лаби Сиффре[30]. Сестра полагала, что дефицит солнечного света и приятной музыки вгоняет в хандру, а доза того и другого, безусловно, бодрит. А некоторые из наиболее дерзких сестер, включая Эйлин и новую сестру по имени Карла Б (о которой я пока не упоминала), повадились облачаться в саронги, оставляющие открытым пупок, отправляясь в «Пиглет Инн». Я-то – нет, я не заходила дальше марлевой рубахи с поясом, но я вообще консервативна в одежде. Простите, что я без предупреждения вклинила тут Карлу Б. Это новенькая, перебежчица из «Нового лужка», и хотя ей было что порассказать насчет тамошних порядков, ей запретили нас в это посвящать до поры до времени. Сестра Карла хоть и была всего на полтора года старше меня, но во многих отношениях куда взрослее. Она носила челку – а я считала, что сестре не годится иметь челку, медицинская шапочка выглядит солидно, но выглядывающая из-под нее челка делает тебя похожей на неопрятного малыша. Ну неважно, у нас появилась Карла Б, которая была не прочь посветить пупком и глубоким декольте.

Сидеть в саду было восхитительно, и соседи приветственно махали нам, и мы начинали ценить окружающих, и сестре Салим это нравилось. Выдалось несколько солнечных дней подряд, и сестра Салим отметила, что даже в теплые дни пациенты не выходят на свежий воздух. Когда я впервые появилась в «Райском уголке», в мае, в саду было так славно, и некоторые пациенты действительно выходили погулять и посидеть под навесом. Но с тех пор кусты разрослись и сделались непролазными, и пациентам теперь даже птичьих поилок в окно не видно – и кормушек, и коров, бредущих по полям обратно в стойло.

Короче, было ясно, что необходимо что-то предпринять, дабы сад стал доступен для пациентов.

– Если персонал может выходить, и сидеть на воздухе, и слушать пение птиц, и чувствовать тепло солнечных лучей на своей коже, полагаю, это должно быть доступно и пациентам, не так ли? – спросила сестра. И, не дожидаясь ответа, продолжила возмущаться, пока я не вмешалась и не сказала, что возьму это на себя.

– О, Лис, отлично.

Она встала и объявила пациентам в гостиной, что я готова заняться обновлением сада и ищу добровольцев в помощь. И я и вправду занялась садовыми работами, но их слишком скучно описывать, скажу лишь, что расцарапала руки и, как всегда, большая часть времени ушла на последующую уборку. Скоро, слава богу, меня сменил мистер Симмонс, которому ковыряться в саду нравилось больше всего.

За обедом, обсуждая проблему сада, я признала, что пациентов не приглашали посидеть в саду, потому что трудно быстро затащить их обратно – в уборную – при необходимости.

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно вскинулась сестра.

– Это целое дело – затащить их в уборную, – робко пояснила я.

– В уборную? – переспросила сестра. – Что такое, во имя Господа Всемогущего, уборная, Лис?

– Удобства, – пояснила я. – Ватерклозет.

– Ясно. Но, пожалуйста, если ты имеешь в виду туалет, так и говори – «туалет». Я не понимаю замысловатых иносказаний.

– Да, туалет.

И сестра Салим сказала:

– Ох, а если вдруг произойдет несчастный случай, то пускай Господь рассудит нас по воле Своей.

Гнев сестры Салим по поводу уборных/туалетов вызвал довольно жесткий и стремительный запрет всех эвфемизмов. Вы можете подумать, что это хорошо, но на самом деле здорово выбивает из колеи, да и вообще я нахожу подобные меры чересчур суровыми.