Ракетное утро России (СИ)

Бойцы невидимого фронта имеют невидимые заслуги. На фоне героев, добывших славу в победоносной войне, Георгий выглядел жалко. К осени после трёх операций он начал ходить без костылей, но, судя по походке, и без шансов станцевать мазурку. Он не посадил трофей в целости, посему награждать его сочли излишним, как и за спасение каких-то войск Центрального фронта России от химической атаки. Без неоспоримых доказательств военного преступления германцев правительственная комиссия сочла показания пилота и донесения разведки не слишком убедительными. Искалечившее ракетчика Отечество ограничилось возмещением средств на лечение и скромной пенсией по инвалидности.

Серёжа, получивший орден Святой Анны и погоны инженер-капитана, что соответствовало штабс-капитану по довоенному уставу, рядом с Георгием смотрелся непростительно цветущим. Друга он по-прежнему звал «Жорой», но уже не по-детски «дядей Жорой», так как сам давно и безоговорочно пополнил ряды взрослых.

Пока Георгия собирали, разбирали и снова собирали в госпитале, как детский железный конструктор, в котором решительно не хватает винтиков, Сергей возобновил встречи с Ольгой Медынской.

Она побывала замужем и была ровнёй по возрасту, но Серёжа чувствовал себя неизмеримо старше. Перипетии войны, близость смерти, суровая окопная правда, что обнажает человеческую натуру до основы – в блеске благородства и кромешной тьме низости, состарили его лет на десять. Маленькие заботы приятельницы, допускавшей лишь очень неторопливое сближение из боязни пересудов о чрезмерной доступности вдов, казались до смешного незначительными. Обиды на студиозусов, упорно не желающих проявлять прилежание, подковёрные интриги педагогического коллектива не шли ни в какое сравнение с пережитым, когда один гаубичный фугас мог в любую минуту отправить к праотцам его инженерно-ракетное подразделение. И как сам выводил кистью на ракетных снарядах: «За Ришельевскую!», «За Дерибасовскую!», «За Французский бульвар!», «За Пересыпь!», «За Молдованку!»

Это осталось в прошлом. И не требовать же от Оленьки, чтоб она поучаствовала в некой подобной авантюре и побывала в шаге от гибели! Поэтому Сергей просто слушал звук её голоса, шутил и вставлял заинтересованные реплики, а сам с удовольствием нырял в очаровательную атмосферу компании прекрасной дамы… И отдыхал душой.

Они посещали театры, выставки, благотворительные приёмы, балы в собрании губернской думы. Город оставался неизбежно провинциальным, не только рядом с Москвой, но и довоенной Одессой, оттого развлечений предоставлял до обидного мало.

Поэтому Сергей и Ольга подолгу гуляли, пытаясь запомнить новые наименования улиц.

- Как это оригинально звучит: к Каме спускается Проспект Камова, - однажды весело заметила она.

Был чудесный августовский вечер, они брели по зелёной бульварной аллее, разделившей стороны проспекта. Он уже успел побывать улицей Корнилова, Февральским трактом, а теперь получил имя героического лётчика, который первым на своём аэроплане прорвался к Берлину и сбросил бомбы на Рейхстаг.

Серёжа чувствовал её ручку в тонкой светлой перчатке на сгибе своего локтя, укрытого тканью лёгкого летнего кителя, и готов был поддерживать беседу на любую тему. Странно, что при всех его естественных для созревшего мужчины порывах он не искал себе знакомую вроде московской Розы и не торопил Ольгу, думая, что наступил случай, когда надёжность движения к цели важнее скорости.

- В Малороссии то же самое. Читал в газете – Екатеринослав переименовали в Днепр. В честь генерала от инфантерии Иллариона Днепра. Днепр на Днепре! Оригинально, не правда ли?

- Стало быть, Сергей Павлович, требуется срочная директива для Русской Армии и Флота: впредь на генеральские…

- …И адмиральские…

- Правильно! И на адмиральские должности назначать военных с исключительно благозвучными фамилиями. Не ровен час, какой-нибудь Пивторабатька совершит героический подвиг… И что, в Пивторабатьку Киев переименовывать?

Украинский генерал с этой забавной фамилией действительно проявил себя молодцом, что не спасло его от насмешек доморощенных остряков.

За такими беседами пролетали вечера, и Серёжа всерьёз задумался о решительном штурме цитадели со стратегическими, возможно даже – матримониальными планами, как ровное течение его жизни было нарушено по его же собственной инициативе. Лишь только Георгий начал удовлетворительно передвигаться без подпорок, Королёв предложил даме сердца познакомить друга с какой-нибудь из незамужних университетских дам приятной внешности.

Конечно, Жора – не ахти какой вариант. Лысый, не первой молодости, хромой и с тоскливым выражением на лице незаслуженно обиженной собаки. Но война с обычной жестокостью сократила число женихов. А тут – из хорошей семьи, не без шансов на наследство, образованный и интеллигентный. Ну и что, если в вальсе не покружит? Зато и не сбежит.