Ракетное утро России (СИ)

- Господин генерал! – громко заявил полковник. – Из-за вашего попустительства находящиеся здесь штатские граждане и не допущенные к высшим военным секретам офицеры базы услышали слишком важные тайны. Потрудитесь приказать никого из них не выпускать за территорию базы до окончания военных действий. В противном случае я распоряжусь отдать лично вас под трибунал за саботаж и потворство врагу.

Эта короткая речь произвела большее впечатление, чем разглагольствования Лёнчика. Лёгкое замешательство сменилось бурным возмущением, от военных летели реплики в духе «тыловые крысы на нашу голову», и только самый рассудительный репортёр поинтересовался судьбой героического военлёта на дощатом настиле крыльца.

- За него не волнуйтесь. В военное время и у самого фронта не до формальностей. Господин генерал-майор! Пришлите расстрельную команду.

Сергей изумлённо воззрился на Фомина.

Конечно, в особых обстоятельствах Устав армии Российской Республики дозволяет старшим чинам контрразведки учинять расправу без суда и следствия. Но сейчас не идёт бой, враг не подобрался к шлагбауму, где так долго держали «Хорх»… Он в своём уме?

- Ему это с рук не сойдёт… Мой папан… - просипело снизу, и Серёжа, человек незлобивый, подумал, что Фомину виднее.

- Твой папан огорчится и положит на могилку сына четыре ромашки.

Впрочем, полковник сам включил заднюю передачу, когда Лёнчик обделался. Горе-пилот, окончательно роняя достоинство стыдным клозетным запахом, охотно настрочил рапорт, что умышленно нарушил приказ и сбил заходящий на посадку аэроплан, надеясь заработать на этом славу. Расстрельная команда обернулась караульной и отвела бывшего золотого мальчика, с которого позолота обвалилась на глазах, на гауптвахту. На этом неприятная и затянувшаяся первая часть визита завершилась, Фомин, Королёв и Бестужев зашли в палату к раненому.

Тилль выглядел отвратительно. Его лысый череп приобрёл серо-жёлтый цвет, глаза были тусклыми.

У койки дежурил пышноусый унтер с эмблемами аэродромной службы, с револьвером и штыком на поясе. То ли сторожил больного, чтоб не сбежал на перебитых ногах, то ли охранял его от визитёров. На избавление от унтера потребовалось ещё некоторое время, а Сергей, не дожидаясь конца пререканий с аборигеном, присел у кровати и взял Георгия за руку.

- С возвращением!

- Да… Ещё с тёплым приёмом поздравь.

Фомин, наконец, выпроводил наземного авиатора.

В четырёхместной палате, украшенной узорчатыми польскими занавесками на окне, лётчик находился один, хоть часть пациентов лазарета теснилась на коридоре. Остро пахло лекарствами и сапожной ваксой. Второй аромат обеспечил изгнанный унтер.

Контрразведчик опёрся руками на спинку кровати.

- Ну, здравствуй, герой.

- Говорят, что герой – тот, кто меня сбил.

- Пришлось его немного потеснить с почётного места. Пока – на гауптвахту, дальше видно будет. Вы простите нас, Георгий Павлович. Этому разгильдяю было приказано стрелять, только убедившись, что «Кондор» летит с бомбами. Поймите правильно: вас могли раскрыть в любую секунду или даже просто заменить на другого пилота, если бы возня англичан бросила на вас тень. И «Кондор» успешно вылил бы отравляющую мерзость на головы русской пехоты.

- А чем закончилась… - начал было спрашивать Георгий, но Фомин, догадавшись о сути вопроса, оборвал его и попросил Королёва с Бестужевым на время покинуть палату. Когда они вышли, достал из внутреннего кармана сложенный газетный листок.

Раненый развернул газету и чуть не выронил её, увидев фото Элизы на первой полосе с чёрной полосой поперёк нижнего угла. Аршинный заголовок гласил про злодейское похищение и убийство известной журналистки!

Он не стал читать дальше. Фомин, умостившись на стуле, где только что сидел Серёжа, внимательно наблюдал за реакцией Георгия.

- Поговорим начистоту, Георгий Павлович. Начну издалека. Вы знаете о её юных годах, о ребёнке?

- Да…

- С её слов, конечно. Вряд ли она была с вами до конца откровенна. Про отца её ребёнка, наверно, выдумала что-то возвышенно-героическое. Вижу, я угадал, - полковник удовлетворённо кивнул. – На самом деле, её возлюбленный был обыкновенный террорист, левый эсер. Он даже не думал жениться, у этих революционных радикалов бытовали свободные взгляды на плотскую любовь. Его вздёрнули осенью семнадцатого за участие в группе, где замышлялось убийство Корнилова. И эта дурочка с «Браунингом» в ридикюле попёрлась к главе Директории. Представьте себе - в приёмную генерала сводить с ним счёты! Простите, что рассказываю длинно. Вам нехорошо?

Георгий машинально потёр переносицу.

- Отчего ж. Продолжайте. У меня раздроблены обе ноги. Врач, их собиравший, предупредил – коль обезболивающее пройдёт, станет худо. Похоже, не соврал, стервец. И так, особа, втравившая меня в эту передрягу…

- Была задержана на пороге кабинета. Внешние посты умудрилась миновать без пропуска и без досмотра. Как – никто не смог объяснить.

- Понимаю. Контрразведку заинтересовал её талант.