Рамаяна по-русски

– О, великая! Ты – сестра самого императора Раваны! Ты фактически царица! А я – презренный слуга нищего изгнанника. Даже если бы я и хотел, я не смог бы на тебе жениться! Столь неравный брак уронит твоё царское достоинство! Прости, но я вынужден тебе отказать. Обратись ещё раз к моему брату. Он всё-таки был в прошлом претендентом на царский престол. Сделай ещё одну попытку, умоляю тебя! Ведь ты прекрасна, как сама красота! Не сомневаюсь, что Роман отвергнет обычную смертную женщину и предпочтёт тебя ей!

– Издеваетесь, значит? – слишком спокойно произнесла Шурпа, выхватила нож и метнула в Свету.

Лёшка каким-то чудом успел вытянуться в струну и в прыжке отвести бросок в сторону. При этом лезвие ножа рассекло его левую ладонь. Отведя нож, посылаемый рукой Шурпы в сторону Светички, Алексей откатился в угол хижины и замешкался. Ракшаси вскочила на ноги и устремилась к Свете, но Ромыч успел перехватить гостью, встав между ней и своей женой.

Шурпа нанесла Роману удар в живот и тут же в челюсть.

Второй удар он успел перехватить и крепко сжал руку демоницы. Через мгновение она была прижата Романом к стене хижины и лишена возможности двигаться.

– Ты воюешь с женщиной, презренный человек? – сдувая волосы, падающие на покрытый каплями пота лоб, процедила сквозь зубы Шурпа.

– Я защищаю женщину – мою жену, – ответил Роман.

– Мой брат уничтожит тебя!

– Сейчас речь о тебе. Чтобы сохранить свою жизнь, ты должна дать обещание вести себя миролюбиво и отказаться от намерения причинить нам вред.

– А если я скажу: нет?

– Я буду вынужден повернуть твою голову так, что затылок будет строго спереди.

– Мерзкий садист! Ненавижу тебя!

– Не отвлекайся. Жду ответа ровно пять секунд. Четыре уже прошло.

– Да! – выдохнула ракшаси. – Да, я обещаю быть послушной девочкой! Отпустите меня домой, а то я сейчас от страха описаюсь!

Роман повернул голову туда, где сидела Светлана, продолжавшая спокойно надраивать котёл для вкусной похлёбки.

– Светичка! – позвал Роман.

Она точно так же, как это сделала минутой раньше прижатая к стенке Шурпа, сдула волосы с запотевшего лба, тыльной стороной ладони вытерла лоб и, повернувшись, спросила:

– Ну, что тебе, Ромик? Не видишь разве? Я занята!

– Действительно, брат, давай не будем мешать Свете выполнять её обязанности! – воззвал очухавшийся Лёха. И добавил: – А сами станем хорошо выполнять свои. И тогда жизнь на земле быстренько наладится!

Шурпа нервно захохотала и, сквозь смех роняя слёзы с красивых ресниц, произнесла:

– Я думала: мы в Ланке – сумасшедшие. Теперь вижу: нам, ракшасам, далеко до людей.

– Лёшка, – сказал Роман, ослабляя хватку, – проводи дорогую гостью до её драндулета. И проследи, пожалуйста, чтобы она благополучно улетела.

Алексей кивнул Шурпе, указывая в сторону выхода, и вслед за ней покинул хижину.

Рома сказал Светуле:

– Ты просила, чтобы мы были помягче с ракшасами. Я не стал убивать эту демоницу, – помолчал и добавил: – Не знаю, правильно ли это.

Света повесила котёл над очагом, наполнила его водой из вычищенной тыквы и сказала:

– Чувствую: будет недоброе. Береги себя на охоте.

Когда Алексей вернулся, проводив Шурпанакху, он сообщил:

– Перед отлётом она схватила мою руку и прижала к своему лицу.

С этими словами Лешка показал Роме и Свете свою сверкающую красную окровавленную ладонь и упал без памяти.

Роман поднял брата с пола и отнёс в постель, а Света сняла с натянутого справа от очага шнура связку встань-травы для лечебного отвара и принялась рвать на лоскуты свой праздничный сарафан.

– Как оклемается – сменим место стоянки, – сказал Ромка.