Ранее известная как Америка

– Проходите, – сказал он нам и велел остальным отодвинуть дорожное заграждение. Один из тех солдат явно прибегал к Пластиковой коррекции внешности (хоть она и выглядела ненамного старше меня, я смог разглядеть следы от скальпеля в том месте, где пластический хирург навсегда растянул ее лицо в улыбке).

– Вам нужно удостовериться, что на кольцевой развязке перед Альтой вы поедете на север, – сказал прыщавый. – Свернув на юг, вы сразу же попадете на территорию автоматонов, а у этих чертовых коробок с микросхемами серьезные неполадки в программах. – Рамми, сидевшая рядом со мной, начала кипятиться. К счастью, в темноте кабины солдат ее не видел. – Но в окрестностях Сакраменто сейчас разборки: какие-то русские тихушники украдкой успели перебросить в район большое количество артиллерии, до того как граница была закрыта. Вот же ушлые уроды, все до последнего нейрона принадлежит Родине и управляется ею же. Они даже разговаривают хором.

Все мое тело онемело от глубокого холода.

– Что ты имеешь в виду?

Он пожал плечами.

– Если честно, я их даже не видал. У нас здесь нет ничего, кроме стримов. Но, как утверждается, вмешался большой отряд каперов, а Совет директоров НДС не станет пытаться их приструнить, потому что знает: техасцы не желают связываться с русскими. Так что, похоже, Сакраменто нейтрален и будет занят своими делами, пока иностранные клещи не получат то, за чем явились.

– И что же это? – спросил я, хотя думал, что уже знаю ответ.

Он снова пожал плечами.

– Трудно сказать, чего хотят эти кровососы, – ответил он. – Тем более, что за всем этим стоит женщина.

Девушка с пластикой хихикнула, но ее горло, полное излишков силикона, издало ужасный булькающий звук.

К этому моменту мне совсем поплохело.

– Женщина? – переспросил я.

– Какая-то сука по фамилии Рафикова. Говорят, она богаче самого Господа Бога, но такая стремная, что член съеживается с расстояния в сто ярдов.

Рафикова снова нас выследила, и не просто выследила, но вычислила, куда мы направляемся, и попыталась отрезать нас на перевале. Если уж она знала, что мы везем живой образец ее мозга, то должна была знать, что мы направимся к единственному ловкачу на континенте, который сумеет им воспользоваться, – к Альберту Коуэллу.

– Спасибо за совет, – сказал Малыш Тим. Когда мы покатили дальше, оставляя позади контрольно-пропускной пункт, светящийся посреди всей этой темноты, словно выбитая искра. Мне стало ясно, что он думал о том же, о чем и я. Бесполезно убеждать их, что смерть уже стучится в двери. Пусть насладятся утром своего последнего дня.

Кроме того, у меня были дела поважнее. Пришло время попрощаться с Рамми.

* * *

Чтобы попасть в демилитаризованную зону, нам пришлось бы рисковать, двигаясь на юг по ленте шоссе, на которое уже давно претендовал революционный фронт андроидов. Даже Тиму это не понравилось: по слухам, дорога была усеяна неразорвавшимися минами и противопехотными растяжками, чтобы не допустить внезапного нападения.

Однако Рамми отмахнулась от этих разговоров как от пропаганды.

– В культурном и историческом нарративе по-прежнему безоговорочно доминируют Случайные лица, – сказала она. Судя по тому, как гудела ее оперативка, я понял, что она читает вслух заученные фразы. – У Настоящих друзей© с севера революцию фактически называют террористическим мятежом, хотя изначально Коалиция андроидов хотела лишь юридического признания за собой основных прав. Фактически именно Случайные силы первыми прибегли к насилию, чтобы отогнать протестующих механических людей в июне 2063 года…

– Может, и так, – сказал я. – Но твои люди, похоже, быстро освоились. – Едва забрезжил рассвет, солнечные лучи проникли в пещерные воронки бомб и осветили заброшенные города, кишащие лозунгами Коалиции андроидов. Пулеметные очереди наделали дыр во всех уличных знаках. Огромные груды обломков свидетельствовали о знаменитых самодельных бомбах, которые позже станут визитной карточкой Фронта освобождения андроидов. Коричневые глыбы, насаженные на пики, торчащие из забора, издали напоминали ульи насекомых; лишь когда мы подошли ближе, я узнал в них древние, сморщенные человеческие головы, которые после долгих лет солнечных ванн приобрели древесную текстуру. Барнаби называл местные достопримечательности, мимо которых мы проезжали: там – знаменитые Поля смерти, здесь – место Великого пожара, покрытое стерней – колея промышленных пустошей, где в результате Резни в Заливе Сан-Франциско вода окрасилась кровью пятисот трупов.

«Поворачивай назад. – Табличка, прикрепленная под рядом голов, заржавела от застарелой крови. – Тебе здесь не место».