Ранее известная как Америка

– Сначала я, было, подумал, что это какая-то конспирология. Он все еще курил по вечерам ознобин. И вот он решил попытаться разгадать формулу какого-то более тяжелого уличного наркотика, еще более сильного. Тот превращал префронтальную кору в световое табло и на протяжении нескольких дней, даже недель производил тонкую настройку всех нейронов, пока те не покидали тело наркомана. Так он сказал. По утрам он трезвел, днем что-то химичил, а вечером принимал дозу. Ночью он становился буйным, плаксивым, путаным – или все сразу. Однажды нам даже пришлось возвращать его к жизни, используя мощную комбинацию из «Наркана», мочи и щепотки опухолевого опийного мака, который, по счастливой случайности, мы нашли растущим из груды гнилых трупов, сваленных в старой химической пустоши неподалеку. Вообще-то там было целое маковое поле, на некоторых из цветков было по восемь соцветий цвета крови. Выглядело это довольно-таки красиво. – Ноздри Барнаби задрожали, как будто даже сейчас ветер доносил до него запах гниющей плоти. – Ему потребовалось несколько недель, чтобы подобрать нужные пропорции. Но в конце концов он справился. К тому времени я уже полюбил его. Я часами наблюдал за его работой. Вот откуда я точно знаю, что именно было в итоговой формуле: хлорированный полиэтилбуритан, кристаллизованная гликолевая кислота и суспензия жидкого бикарбоната. И ничего, кроме этого. Бедный мистер Роупс. – Барнаби вздохнул. – Я полагаю, кайф ему был нужен лишь для храбрости. На следующий же день он объявил о своем плане мести Федеральной Корпорации. Должен признать, в глубине души я завидовал ему. Должно быть, он очень любил свою подругу, раз был готов умереть ради воспоминаний о ней. Я никогда никого так сильно не любил.

Мне стало нехорошо. Я больше не мог усидеть на месте. Хотелось пройтись, пробежаться, проблеваться, заняться хоть чем-нибудь. Но как только я встал, голова закружилась, и мне пришлось прислониться к стене здания.

Какой ужасный смысл здесь таился. Все это время Федеральная Корпорация производила «Прыг-Скок» – точно так же, как она производила даймофосфилазу, заставляя людей подсаживаться на ознобин, чтобы надолго обеспечить своему продукту востребованность на улицах, а затем пыталась продать им новый продукт как средство избавления от их прежней зависимости. Все было так, как и сказала Эвалин: мы все это уже проходили.

Но на этот раз моя мама наткнулась на правду. Наверное, она узнала не всю правду, но достаточно, чтобы это сделало ее опасной. И Билли Лу вовсе не был идиотом. Должно быть, он знал с самого начала, что ее смерть – не случайность. Должно быть, он задавался вопросом, какой из своих продуктов Кранч Юнайтед так старался защитить. Сколько унций «Прыг-Скока» сошло с пыхтящего конвейера в Производственном отделе № 22? Десятки тысяч? Сотни тысяч? Миллионы?

Он вернулся в Производственный отдел № 22 не для мести. Он вернулся, чтобы положить всему этому конец.

Я не мог дышать. Мое сердце колотилось где-то в горле. Я уперся костяшками пальцев в грудную клетку, чтобы ее размять. Я был не прав. Я во всем ошибался.

Барнаби поднял взгляд на меня.

– С тобой все в порядке?

– Нет, – пробормотал я.

– Я же предупреждал тебя, чтобы ты не ел этот Сыр™, – сказал Барнаби, качая головой. – Но кто же станет меня слушать? Ведь я же простой козел с IQ 165 и пищеварительным трактом, заполненным архивами городской библиотеки Окленда.

– Заткнись. Пожалуйста. Мне нужно подумать. – Закрыв глаза, я снова оказался на своей станции ручного управления, следя за техниками, которые расхаживали по мостикам в защитных противогазах, наблюдая, как из огромных маслобойных плунжеров выходит пена белого химического осадка, напоминающая волны прибоя. Они сказали нам, что это Сыр™, и с чего нам выяснять у них, что к чему?

Думать – не моя работа. Моей работой было следить, чтобы при подаче кристаллизованной гликолевой кислоты хлорированный полиэтилбуритан из цистерн добавлялся в нужное время, в нужных количествах и при правильной температуре. Цистерна с хлорированным полиэтилбуританом выливалась в емкость с кристаллизованной гликолевой кислотой – и вуаля! Моя работа была выполнена.

Вот только я делал это примерно 3267 раз в день.

Я открыл глаза. Казалось, будто я пьян от муншайна: я стоял в переулке, а мои кишки выворачивало наизнанку.

– Послушай меня, Барнаби. – Произнося его имя, я поперхнулся. – Тебе нужно бежать отсюда.

Барнаби уставился на меня.

– Бежать? – повторил он.

– Беги отсюда как можно дальше. – Я чувствовал себя так, будто проглотил использованный презерватив и задыхаюсь. На языке ощущался неприятный привкус.

– Ты что, с ума сошел?

Я покачал головой, и вспышка боли взорвала облака красной пыли у меня перед глазами.

– Федеральная Корпорация лгала мне, – сказал я. – Президент Бернхем лгал мне. «Прыг-Скок» производят не в Российской Федерации. Его поставляют прямо из Кранч Юнайтед.

– Не понимаю. – Барнаби покачал головой. – Ты говорил мне, что только русские владеют технологией управления разумом.