Ранее известная как Америка

– Было время, когда многие пограничники просто смотрели в другую сторону, – объяснил он. – Они помнили о распаде США, и половина из них была тайными унионистами. Но все изменилось. – Он покачал головой. – В этом мире есть две вещи, в которых ты можешь быть уверен: что перемены придут и что ты пожалеешь об этом.

Кинк провел под землей почти полгода и знал секретные повороты, за которыми находились пещеры, где на стенах вдоль озер с прозрачной водой произрастали люминесцентные грибы. Обычно кроты прогоняли чужаков со своей территории, но Кинк был довольно известен и постепенно завоевал их доверие, доставляя с поверхности припасы, которые затем оставлял в их лагерях. После купания мы расположились на каменном выступе у горячих источников и растянулись голышом, а уставшая Рамми заснула крепким сном. Кинк собрал со стен несколько фиолетовых грибов, которые, по его словам, могли бы вызвать у нас причудливые сновидения, и мы открыли «Чили встряхни и смешай™», которое он купил у одного из подпольных торговцев. Видимо, это была подделка – баланс химикатов был явно нарушен, но мы были так голодны, что я съел бы даже резиновую подошву от ботинка[101].

– За последнее десятилетие я побывал в каждой стране континента три или четыре раза, – сообщил он нам. – И вот что я скажу: по сути, единственное, что меняется, так это вонь. В странах, которые расположены в низине, несет плесенью и дерьмом. В Дакотах разит грязными деньгами. Весь Денвер провонял ознобином и русскими, а запах Конфедерации напоминает гной в подмышечной впадине, ну и в Пыльном Котле стоит самое ужасное зловоние, а все потому, что, куда ни глянь, повсюду одна только смерть.

Теперь Кинк работал дроном из плоти и крови, доставляя письма и небольшие посылки в страны, где была высока вероятность цензуры или политического вмешательства (т. е. в большинстве из них). Именно Кинк нечаянно выдал сведения, которые, я готов был в этом поклясться, пыталась продать мне та всплывающая реклама на Дороге из желтого кирпича: Марк Дж. Бернхем был вынужден уйти с поста генерального директора, однако ему разрешили сохранить свою должность президента, и он поспешил отправиться в какую-то секретную реабилитационную клинику на Острове Флорида. Акционеры обвиняли президента Бернхема в том, что он излишне мягок в отношении терроризма, – даже ходили слухи о его возможных симпатиях на этот счет.

Все это, по словам Кинка, могло привести нас к новой мировой войне.

– Сейчас переговоры Совета директоров зашли в тупик, и они не могут решить, кого им выдвинуть, – сказал он. – Тем временем директор Отдела международной торговли угрожает ввести санкции против Техаса, если те не будут участвовать в розыске террориста, взорвавшего скоростной поезд. – К счастью, он не знал, что разговаривает с самым разыскиваемым человеком в стране, иначе я бы проснулся и обнаружил, что мои кишки привязаны к кипе его почтовых посылок. – Но, по правде говоря, ситуация развивается в этом направлении уже много лет. Это дерьмо времен Холодной войны должно было когда-нибудь разгореться. Кранч Юнайтед© – один из самых отъявленных негодяев. Взрывает нефтяные танкеры в Заливе и заявляет, что это вмешательство НДС. Выжимает все до последнего цента из своих колоний и даже заключает сделки с картелями. О да, – сказал он, увидев выражение моего лица. – Федеральная Корпорация поставляет Даймас™ ознобиновым наркоманам по всему миру. Как еще, по-вашему, она сохраняет свою долю на рынке?

Малыш Тим рассказал ему о том, как мы бежали из Грэнби, и я толкнул его, прежде чем он успел проговориться. Но Кинк только отмахнулся от моих объяснений.

– Ладно, пацан. Не лезь не в свое дело, и я не буду лезть в твои. Я просто рад, что вы смогли выбраться оттуда, и при этом ваши яйца не пострадали. Похоже, ты был на волосок от смерти. – Он провел пальцем по пулевому отверстию в моем рюкзаке.

– Ты никогда не догадаешься, что именно спасло шкуру этого салаги, – сказал Тим и повернулся ко мне. – Давай. Покажи ему книгу.

Я в жизни не видел, чтобы с лицами людей происходили такие перемены. Сейчас лицо Кинка выражало неподдельное изумление. Он бережно взялся за потрескавшуюся кожаную обложку, словно она могла развалиться, вздохни он слишком глубоко. Дрожащими пальцами он провел по корешку.

– Ох, ох, ох. Я не встречал ни одного экземпляра уже много лет, – проговорил он. Затем добавил, немного резче: – Ты ведь не думал о том, чтобы ее продать, нет? Я могу предложить тебе за нее пятьдесят долларов свободы.

Я как раз подумывал об этом, но тут Малыш Тим рассмеялся.

– Ты по-прежнему сукин сын, Кинк, хоть и бросил аферистский промысел. Книга стоит в десять раз дороже, и ты это знаешь.