Ранее известная как Америка

Я уже, было, собирался закругляться, но увидел, что под обломками прошлых несчастий что-то блестит. Это оказался прелестный маленький браслет, золотой, с сапфирами, все еще обвивающий тонкое узкое запястье скелета, сохранившегося почти невредимым под могильным холмом из накопившегося за десятилетия мусора. Клянусь Богом, такое ощущение, что эта женщина лежала в куче грязи, дерьма и пластика, просто ожидая, когда я приду и найду ее. И то, что я выручу, продав эту милую маленькую безделицу, поможет мне держаться на ногах еще три-четыре месяца, даже если я не смогу продать ничего другого. Итак, двадцать-тридцать лет назад эта тетка, кем бы она ни была, заключила пакт с безымянным аферистом, который однажды придет к ней, полуголодный. Она заключила пакт, хотя никто из них еще не знал об этом. Ее жизнь помогла ему выиграть еще несколько месяцев. Пора встать на ноги. Пора бороться за жизнь.

Видишь ли, в конечном счете, все мы аферисты. Просто мы слишком малы, чтобы знать реальный счет в этой игре.

Часть III Суверенная нация Техаса → Пыльный котел

24

Можно заработать целое состояние, продавая товары в тюремные городки Техаса. Только не забудьте захватить с собой побольше лубриканта.

(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)

Поутру – или, по крайней мере, в те часы, что казались нам утром под землей, – мы попрощались с Кинком и пошли своей дорогой. Ватага детей-кротов ползла на четвереньках позади нас, выклянчивая еду и разные полезные штуки, пока Барнаби не отогнал их своим блеяньем.

Должно быть, мы продвинулись далеко вглубь Техаса: интенсивность верховой езды возросла, человекообразные быки были, как обычно, оседланы и с кровоточащими ранами от шпор. Кроме того, даже в Подземке начали появляться знаки антиандроидного характера: нам встретились, по крайней мере, три сортира, на дверях которых без особой надобности провозглашалось, что они предназначены только для людей…

Не знаю, сколько мы шли – может, два дня, а может, все двенадцать. С ума сойти, насколько быстро эти туннели превратили время в кашу, сдвинули мои ритмы бодрствования и сна, красные рассветы и часы появления смога, работу и сон. Время стало светом фонариков и отзвуками эхо, перерывами на пописать и остановками в пути, чтобы расшифровать знаки, нацарапанные на развилках туннелей. Пространство вокруг приобрело привкус плесени, чьи споры витали в воздухе. Как только появлялся бактериальный свет, при котором можно было читать, я продолжал чтение «Путеводителя афериста», погружаясь в эти страницы, как в фантазию о побеге.

В полумраке я мог думать только об одном: почему?

Нет, не просто обычное «почему»: почему президент Бернхем выбрал именно меня для этой безумной миссии, почему Рафиковой могло понадобиться рассредоточить целую армию наркотов с черными глазами в двадцати четырех разных странах по всему континенту, почему КС возложила всю вину на меня…

Мой вопрос был гораздо глубже: почему все это происходит? Почему мы пробираемся под землей, как черви? Почему ползаем по планете, которой явно все это надоело и которая явно изо всех сил пыталась вытурить нас на ранний комендантский час? Какой в этом смысл лично для меня? Какой в этом смысл для любого из нас?

Мы все стали потихоньку сходить с ума. В какой-то момент Барнаби решил почитать нам свои мемуары, начиная с первой страницы. Он стал цитировать авторов переваренных им книг, о которых никто из нас никогда и не слышал, и глаза его наполнялись слезами, когда он читал отрывки из какого-то сочинения под названием «Выхода нет».

Только я решил, что вот-вот умру, или он умрет, потому что я убью его, как мы подошли к знаку, в котором Малыш Тим опознал то, что нам было нужно. А еще через два поворота мы обнаружили лестницу.

* * *