Ранние новеллы [Frühe Erzählungen]

Джованни (от удовольствия бьет себя по колену; затем, крайне растроганный). Ну молодец, Леоне! Замечательно. Перед таким не устоит ни один Медичи. Погоди-ка, вот, возьми дукат, длинноносый сатир. Можешь меня написать, если это доставит тебе удовольствие. Ступай, я люблю тебя.

Альдобрандино. Это все прекрасно, но после того, что случилось, Гино, ты должен отказаться от заказа.

Гино. Отказаться? От заказа?

Альдобрандино. Ты еще сомневаешься? Меня оскорбили. А в моем лице оскорбили всех художников, и всё происки брата. Пусть ему черт малюет книги, но не мы. Ты не должен соглашаться.

Гино. Еще чего! Ты с ума сошел? Тоже мне! Упустить такой выгодный заказ! Господин Мискомини не жмется с вознаграждением, прекрасно понимая, что получит с трактатов брата неплохой барыш. Они куда только не расходятся. Их все покупают. Все увидят мои гравюры. Они прославят меня, и я получу новые заказы. А они мне нужны, жить-то надо. Я имею общественные обязательства. А моя маленькая Эрмелина хочет подарков, не то наставит мне рога с каким-нибудь лавочником. То ей принеси шелковую шапочку, то кулек с румянами и белилами, иначе не подпустит. Мне нужны деньги, и я беру их там, где подворачивается возможность.

Альдобрандино. Предатель! У тебя нет никаких представлений о чести! Тьфу на тебя! Я презираю тебя всеми глубинами своего сердца!

Гино. Не смеши меня! Я художник. Свободный художник. У меня нет убеждений. Я украшаю своим искусством то, что меня просят украсить, и выполню гравюры к Боккаччо не хуже, чем к святому Фоме Аквинскому. Вот книги, они на меня воздействуют, и я выражаю это воздействие, как могу. А уж думать и судить предоставляю брату Джироламо.

Андреуччо (напряженно размышляя). Но это, должно быть, тяжело, очень тяжело… Какое тяжелое и высокое предназначение, что ты ему там предоставляешь. Оказаться перед необходимостью, указуя путь, противустать всему, что мы имеем, что просто существует, нравам, жизни… Чудится мне, для этого надобно мужество… и свобода.

Полициано. Свобода, Андреуччо? Твой дух блуждает во мраке. Это Гино назвал себя свободным, и назвал по праву, ибо свободен творец… Рожденный в час Сатурна всегда будет в распре с миром, каким бы его ни нашел. Но, ей-богу, лучше сделать еще один стул, какую-нибудь красивую вещь, чем приходить на землю только для того, чтобы указывать путь.

Пико. Ну не знаю! Как коллекционер и любитель я оцениваю вещи по их редкости. Во Флоренции легион дельных людей, которые умеют мастерить красивые стулья, но всего один брат Джироламо…

Полициано. Да вы шутник, милостивый государь.

Пико. Я вполне серьезно… Кто там идет?

5

Пьерлеоне (идет от дворца по саду. Длинное платье мешает ему при ходьбе. Несколько эксцентричный вид седобородого старца отдает неким шарлатанством и фокусничеством. На голове остроконечная шапочка, а в руках небольшой посох слоновой кости). Господин Анджело! Маэстро Полициан! Он зовет вас!

Полициано. Лоренцо! Иду!

Пьерлеоне. Он просит вас почитать. Ему пришло в голову одно место из вашего «Рустикуса», и он желает услышать его от вас.

Пико. Так он не спит, маэстро Пьерлеони? Он в сознании?

Пьерлеоне. Был до последней минуты. Но Бог знает, может, в эту самую секунду уже опять забыл о своем желании и забылся сам.

Полициано. А напиток? Целительный напиток из дистиллированных драгоценных камней? Помог?

Пьерлеоне. Напиток? Еще как!.. То есть я не хочу сказать, что он помог Лоренцо. Скорее наоборот. Но тому, кто его изготовил, господину Лаццаро из Павии, помог невероятно, поскольку принес вознаграждение в пятьсот скуди. (Джованни потешается.) Вы смеетесь, господин Джованни, это всецело в духе вашего веселого нрава. А меня душит гнев, когда я думаю о том, что этот невежда, этот павийский мошенник ушел безнаказанно. Зачем его привлекли? Меня никто не спросил. Он действовал через мою голову. Потребовал выдать ему из домашней сокровищницы две горсти жемчужин и камней, в том числе бриллиантов больше чем в двадцать пять карат, половину наверняка сунул себе в карман, остальные раздробил, разварил и отвар дал глотнуть нашему владыке, не обращая ни малейшего внимания на расположение небесных тел, поскольку не обладает никакими познаниями об астральных воздействиях, в то время как я ни одного порошочка не пропишу, ни одной пиявочки не поставлю, скрупулезно не рассчитав благоприятный час по звездам…