Ранний ледостав

Обостренным своим слухом Карыкур разобрал сейчас, что последние его слова чем-то встревожили Айнэ, насторожили ее. Но успокаивать он не стал, ответил:

— Надо. Это тоже не для телефона разговор. — На том конце провода возникло какое-то замешательство, Айнэ опять замолчала, теперь надолго — словно она судорожно решала что-то, обдумывала.

— Хм… — Донеслось до него наконец. — Ты какой-то не такой стал, Карыкур…

— Что значит — не такой?..

— Какие-то у тебя теперь секреты, что-то утаиваешь от меня… Впрочем, это дело твое… Мне же надо от тебя одно: я обязательно должна с тобой встретиться. — Голос ее вдруг стал слишком уверенным, твердым — видно, догадался Карыкур, все у нее было решено и обдумано заранее. — Ты ведь в доме Нятамы не один? — спросила она. — А нам бы наедине надо поговорить. Думаю, лучше всего это сделать в моей квартире. Согласен?

К такому предложению, надо сказать, Карыкур был совсем не готов… Чего угодно он ожидал, но только не этого… Как понять эти ее слова?..

А Айнэ, очевидно, истолковав его долгое молчание по-своему, быстро заговорила опять:

— Ах да, господи, какая я недогадливая! Ты же понятия не имеешь, где я живу… Ты знаешь что? Ты приходи к Дому культуры геологов — это как раз возле моего дома. А я буду ждать — увижу тебя в окно и тут же встречу. — Он вдруг разозлился: отчего это она заранее уверена, что у него не может быть никаких возражений, что он побежит к ней, как собачонка, и все будет так, как ей хочется. А она, и на сей раз поняв его молчание по-своему, опять заговорила, не дожидаясь ответа: — Ты что, из-за мужа сразу не соглашаешься? Так ты об этом не думай — его дома нет. Еще вчера на буровую уехал, вернется только завтра. Так что никто нам не помешает. Приходи, а?..

Она, значит, считает, что он должен умирать от счастья и мчаться к ней сломя голову… А ведь он и впрямь собирался сказать, что не сможет, что не имеет никакого желания видеть ее мужа… Он лихорадочно соображал, что должен теперь делать, но мысли, словно вода, застрявшая в горловине резко опрокинутой бутылки, не шли в голову. Так что же, выходит, он и на самом деле готов бежать, как собачонка, на первый ее зов? «Но только не там, — лихорадочно подсказывало ему сознание. — Только не там, — отстукивало возбужденное сердце. — Там — это значит еще раз унизить себя». И вдруг он вспомнил берег реки, высокую ель, под которой они в то памятное лето провели не одну ночь… Да, если встречаться, то только на их бывшем месте!

— Нет, у тебя я не могу, — решительно отрезал он. И чувствуя, что она готова возразить, повторил почти грубо: — У тебя не могу, и все. Прежнее место помнишь?

— У высокой ели, да? — переспросила она с заминкой. — Хорошо. Сейчас договорюсь с подругой, чтобы присмотрела пока за ребенком. Жди меня через полчаса — минут через сорок… — И в трубке послышались короткие гудки.

Когда Карыкур, вконец измотанный разговором, вернулся на свое прежнее место за столом, Нятама слышавший, очевидно, какую-то часть его слов, сказал с усмешкой:

— Что, земеля, договорились увидеться? Ну молодцы! Влюбленные встречаются вновь… всего через пять лет…

— А ну кончай, Нятама, — резко оборвал его Карыкур. — И так тяжко…

— Да ты что, в самом деле, тоску-то на себя нагоняешь, а? — Плюнь на все — сорви свое, и пусть знает… Ей-богу… Ты вспомни только — не успел в армию уйти, а она уже и замуж выскочила. Возьми свое — и будешь прав, понял? — Нятама прошелся по комнате, сложив на груди руки, потом остановился напротив Карыкура. — Ты хоть сам-то догадываться, земеля, для чего она на свиданку напрашивается?

— Ну для чего, по-твоему? Говори, если уж такой умный!

— Э, брат, да тут все белыми нитками шито! Земля, знаешь, слухами полнится. Моя знакомая-то, ну которая в аэропорту работает, она с Айнэ в одном доме живет, понял. Так вот, я кое-что через нее знаю…

— Ну что, что ты знаешь? — нетерпеливо перебил его Карыкур.

— Скажу, не волнуйся так. Давно говорят люди, что у Айнэ не гладко с Куликом жизнь-то складывается. Тут такая история вышла… Приехала одна — а у нее тоже от Кулика ребенок… У них с Айнэ такие скандалы из-за этой Лены — будь здоров! Ты, конечно, ничего про эту Лену и слышать не слышал…

— Да слышал я, слышал! — оборвал его Карыкур. — Ладно, Нятама. Как друга прошу — помолчи. Это только мое дело, больше ничье.

— Так ты же сам просил: скажи да скажи. Вот я и сказал…

И Карыкур, внимательно посмотрев на обиженное лицо друга, укорил себя за грубость: при чем здесь Нятама-то!

— Ну ладно, не сердись на меня, — как можно мягче сказал он. — Так, сорвалось. Вовсе не хотел с тобой ссориться…

И давая всем видом понять, что в разговоры все же вступать не намерен, Карыкур вышел из-за стола и начал одеваться.

Шел уже десятый час, но на улице было совсем светло. Лучи солнца, зацепившись подобно оленьим вожжам-оккелам за верхушки деревьев прибрежной тайги, струили неяркий свет по всей окрестности, лениво лизали холодную воду разлившейся в одночасье реки. С юга потягивало слабым теплым ветерком.