Рашен

– Да ни хрена вы не поняли и не поймете! – нервно отмахнулся я. – Вам лишь бы пересажать всех людей за решетку, чтобы работы меньше было. И книжки, которые прислал Жабин, – полное дерьмо. Ни ума ни фантазии. Даже и не знаю, кого они способны вырастить из детей.

– Олег Августович – один из немногих, кто пытался защитить тебя и вытянуть за уши из морального морока. А ты так по-скотски отплатил ему за заботу, – не отрываясь от писанины, ответил офицер. – Хотя все вокруг твердили, что Неверов безнадежно испорчен. Но он верил до последнего… Видно, стал сдавать старик, раскис. Надо будет написать донос, чтобы его направили на внеочередное освидетельствование, – сделал Дмитринг пометку в маленьком блокноте.

– Ты не только провокатор, но еще и беспринципный карьерист, как я погляжу! – задел я офицера.

– Не вижу в этом ничего зазорного. Я честно служу родине и требую ровно того же от других. Мы – команда, шагаем в одном темпе к прекрасному будущему. А если кто-то начинает ковылять, прихрамывать или отказывается идти строем, то таким не место в наших рядах.

– И много ты себе «нашагал»? Квартиру, машину, коттедж в уютном месте? – поинтересовался я.

– Причем тут машины и дачи? Мне и без этого неплохо живется. Во-первых, я на свободе, во-вторых, имею хорошую работу…

– Что, прости, во-первых? – я думал, что ослышался.

– На свободе! Как ты уже успел заметить, в наши дни в Русии это большая привилегия.

– А, Дмитринг, вот ты и признался, что за эти годы Великие германские освободители и их последователи превратили нашу страну в одну большую лагерную зону. Ты считаешь нормальным, что человек двадцать первого века воспринимает собственную свободу как дар сильных мира сего?

– О, мой друг, это ты сам скоро поймешь, – поставил жирную точку в конце протокола офицер. Потом, удовлетворенно хмыкнув, сложил бумаги в папку и завязал тесемки. – Дмитрий Неверов, более вас не задерживаю. Возвращайтесь в камеру: через два месяца вас ждет Достопочтенный суд, приговор и увлекательное продолжение жалкой никчёмной жизни.

Глава 5. Приговор

Отведённое до суда время пролетело незаметно. Слава богу, урода Дмитринга не было рядом, и я смог в полной мере насладиться тишиной и покоем. Еда стала похуже, но все равно мой организм умудрился набрать пару лишних килограммов от комфортного пребывания в одиночной камере. И вот настал день суда…

Конвой ввел меня вместе с другими заключенными в зал судебных заседаний. Я уже привык к тому, что местные власти предпочитают вести допросы, проводить опыты и вершить правосудие в помещениях гигантских размеров, очевидно, таким образом придавая значимость происходящему. Однако, увидев помещение суда, снова удивился.

Мне показалось, что я попал в здание аэропорта или в большой концертный зал. От тех мест, куда посадили нас, до судейской скамьи было не меньше пятидесяти метров. Еле различимые потолки растворялись в небесной глади. Нечто подобное ощущаешь в церкви, если встать прямо под куполом. Провести подробный осмотр помешал громкий голос старшего пристава. «Вставааааать! Суды пришела!» – прокричал он ставшую уже привычной для моего уха околесицу.

Солдаты за шкирку подняли нас со скамьи подсудимых и ткнули в поясницу, дабы строгая выправка хоть как-то оттеняла наши кислые небритые рожи.

В зал чинно вошла троица судебных заседателей. Я обомлел. Это были те самые старикашки, из-за которых, собственно, и начались мои злоключения. Горделивый «Дракула» и два его друга – колченогий ветеран и пузатый астматик. Я не видел их много дней, но от этого темп похоронной процессии ничуть не изменился, даже замедлился. Минуты три они ковыляли от входа к судейскому столу, периодически останавливались, окидывали зал грозными взглядами, переводили дух и снова продолжали движение.

– Просимо садим! – проорали наконец над ухом, когда «пенсионеры» уселись на свои места.

Привычного секретаря суда с неизменной пишущей машинкой или ноутбуком не было. Его роль выполнял офицер с настолько смазливым лицом, тонким голосом и женственными движениями, что показалось – перед нами женщина, переодетая в мужика. Он вышел в центр зала и провозгласил:

– Сегодня Достопочтенный суд нашего города рассматривает три дела в отношении лиц, у которых выявлены признаки отклонения от социальной нормы. К сожалению, мудрая политика русиянских властей и высочайший уровень воспитания и образования в наших учебных заведениях пока не могут обеспечить стопроцентного психологического здоровья нации. Но мы не опускаем руки и продолжаем движение в сторону скрепления русиянской идентичности и кристаллизации помыслов каждого отдельно взятого гражданина.

Мы движемся по пути непрерывного развития, совершая качественные рывки, не допуская ненужных простоев и губительного промедления. Как завещали Великие германские освободители, «наш путь, устланный благими намерениями, способен привести только к процветанию!»

И сегодня, когда вокруг нашей страны бушуют ураганы нравственного упадка, торнадо бесчеловечности, блещут молнии содомии, мы должны быть бдительны как никогда ранее.