Рашен

– Почему немытый – воняю, что ли? Так это я по пути из деревни в лепешку коровью наступил. А так я баню очень уважаю, особливо с веничком березовым.

– Вот все у нас, русиян, так: то в лепеху наступим, то говном воняем, хотя мыться любим. Все не по-людски.

– А твой Ганс, стало быть, по небу летает и розами пахнет? – съехидничал Тимошка.

– Он культурный, много умных слов знает. Книжку интересную прочитает, потом мне пересказывает. И в доме у него порядок идеальный.

– Еще скажи, что он водку не пьет и матом не изъясняется! – вскипел Тимошка.

– Тьфу на тебя! Не водку, а шнапс (самогон по-нашему), только вкуснее и гораздо полезнее, – пояснила царевна. – А матерные слова если и произносит, то только по-немецки, чтобы меня не расстраивать.

– И отчего же это он такой идеальный? – не поверил Тимошка.

– Потому что немец, что тут непонятного? Немцы еще с древности были самые культурные и образованные. От их и пошла европейская цивилизация, какая она есть.

– Стало быть, и мы немцы? – не поверил Тимошка.

– Мне бы этого очень хотелось, – надула губки девушка. – Но, к сожалению, русияне погрязли в невежестве и много веков бродили во тьме, позабыв своих великих предков. И теперь нужны долгие годы, чтобы такие, как ты, обалдуи хоть немножечко стали походить на моего Ганса…

– У-у-у, какой лютый бред! – с отвращением бросил я детскую книжку в коробку. – Если у них такие сказки, то что тогда пишут в книгах для взрослых?

– Была не была, последняя попытка! – переборол я отвращение и достал очередной «шедевр».

– «Учебник по математике для 4-го класса». Это явно должно быть лучше. Все-таки точные науки не терпят лирических соплей и диких фантазий:

«Задача номер 1: У Ивана было три яблока, а у Вильгельма одно яблоко. Ванька два яблока съел и огрызки выкинул, а третье яблоко скормил чужой свинье. А Вильгельм взял ножичек и аккуратно почистил фрукт. Из кожуры сварил компот, мякоть съел, а семечки в землю посадил. Вопрос: кто из ребят обладает рациональным мышлением и будет более успешным во взрослой жизни?

– Блин, они и математику умудрились разгладить идеологическим утюгом, – с раздражением отбросил я учебник. – Похоже, что знакомство с местной литературой не поможет мне понять загадочную русиянскую душу. Но ругать этот словесно-бумажный мусор не стоит, дабы не повышать градус агрессии со стороны фашистов. Остается лишь импровизировать и надеяться на лучшее.

С этими мыслями я погрузился в очередной тревожный сон.

***

В этот раз воспаленное сознание забросило меня в зал для заседаний высших должностных лиц страны – губернаторов, министров, президента. Гарант, как всегда, был бодр, свеж и подтянут. Много шутил, вертел в руках ручку, выдавал поручения вперемешку с бородатыми анекдотами. Совещание затягивалось, министры стали позевывать, губернаторы все чаще пялились в смартфоны и служебные планшеты. Неожиданно президент встал со своего места и почти прокричал:

– Что вы все стонете и жалуетесь? Это мы не можем, то мы не можем. Вы на службе или где? Может, вам денег не хватает? Так, всё, вы меня достали! Не можете сами сделать, тогда поручим Дмитрию Неверову. Он специалист толковый, разберется и покажет вам, как надо работать.

Упитанные лица чинуш уставились на меня, в глазах застыли немые вопросы «И что с ним теперь делать? Бежать целовать ноги, раз его благословил сам царь? Или прибить на месте, дабы не нарушал своей прытью мерный ритм государственного механизма?» Принять окончательное решение им помешал сам президент. Он вышел в центр зала, улыбнулся и без запинки продекламировал стихотворный опус:

«Если бы бабушка, в меру седая,

Наглость имела меня поучать,

Ей бы пришлось за себя и за внучку,

Даже за репку в земле отвечать!

Трудности ваши – ваши проблемы,

Только с победами в гости зовем.

Мочим в сортире, прячем в офшоре,

Крестимся в церкви… Скучно живем!»

***

– Эй, Дмитринг Невер, просыпай! – цепкие пальцы больно теребили моё плечо. Я открыл глаза и зевнул. Перед кроватью стоял охранник Игорман. Мужчина нервничал и торопился.

– Встай уже! – не дождавшись моей реакции, он сорвал одеяло и бросил на пол.

– Погоди, старик! К чему такая спешка? – поежился я от прохладного воздуха в пустой камере. Соседа Дмитринга почему-то не было.

– Не говори мне туты. Последняя допросня ждет тебя. Живо встав и идить! – стал он поднимать меня с кровати.

Я решил не играть с судьбой, помня о Игормановских навыках владения холодным оружием. Быстро встал, оделся, натянул ботинки и, заложив руки за спину, вышел из камеры.

В этот раз мы пошли в противоположную сторону от шкафа с потайной дверцей. Пошли – это громко сказано. Пройдя метров десять, свернули за угол и уперлись в большие железные двери без замочных скважин. Пока я соображал, куда они ведут, охранник два раза стукнул кулаком по металлу и проорал: «Подымай, скотина, везть надо!» И тогда я понял, что за дверьми находится лифт, а не расстрельная комната, как мне показалось с перепугу и от недосыпа.