Рашен

Страны Запада днем и ночью ждут, когда прекрасная Русия из полного сил и надежд богоизбранного государства превратится в захудалую провинцию, населенную никчемными калеками. Но мы не поддадимся тлетворному влиянию толерантных извращенцев, сеющих в нашем мире мрак и воспевающих похоть и порок!

Во время пламенной речи секретарь суда не стоял на месте. Он передвигался между нами и судьями, кривлялся и замирал, принимая развратные позы из серии «Мальчики, не желаете хорошо провести время?»

Меня уже начинало подташнивать от этой дрессированной обезьяны. Судьям же, судя по их лицам, представление, наоборот, очень нравилось. Они то и дело улыбались и одобрительно кивали, причмокивая губами.

– Нельзя ли перейти к сути и уже огласить приговор? – пробурчал один из моих соседей.

– Вы куда-то торопитесь? – съязвил другой заключенный. – Успокойтесь, мы уже с вами всё «успели» на ближайшие лет пять…

– И когда силы нашего государства позволят обрушиться со всей мощью на головы европейских и американских уродов! – не унимался вертлявый. – Тогда мир узнает истинное лицо добра, милосердия и нравственного совершенства русиянской цивилизации!

– Спасибо, Арнольд Сисингер, – резюмировал «Дракула», который, очевидно, был главным в суде. – Прекрасная речь и вдохновляющие слова. Ни у кого нет сомнений, что мы идем верной дорогой, в правильном направлении. И если сегодня еще кто-то сомневается в решениях нашего мудрого правительства, то у него всегда есть шанс исправиться. Кому же не под силу сделать это самостоятельно – подлежит немедленному перевоспитанию под неусыпным присмотром государственных служб. Собственно, ради этого мы и собрались. Итак, огласите первое дело.

Вертлявый офицер подскочил к столику и взял верхнюю пухлую папку. Ловко развязал тесемки и стал зачитывать:

– Слушается дело Николаела Потапинга. Подсудимый обвиняется в неуважительном отношении к людям старшего поколения, выразившемся в прилюдном оскорблении чести и достоинства наших ветеранов.

Будучи в нетрезвом состоянии, Николаел позволил себе поставить под сомнение итоги войны 1941 года и ценность вклада Великих германцев в дело освобождения Русии от «красной плесени». Так, во время ужина на кухне в квартире рационального проживания он обозвал соседа Арнольда Пискарёвера немецкой подстилкой и предателем, который, цитирую: «… ради куска колбасы готов целовать фашистское очко, достойное лишь того, чтобы в него воткнули штык…»

– Это возмутительно! – взвился колченогий. – Какие страшные вещи позволил себе произнести этот гад!

– Совершенно с вами согласен, господин Иванмейстер, – поддержал его «астматик», приправляя речь громким сипением. – Я вообще не понимаю, как эта мразь смогла дожить до суда? Почему его раньше не забрали в Державный институт исследования? Куда смотрит Служба морального контроля и учета, Управление нравственных устоев, в конце концов?

– Успокойтесь, коллеги! – поднял руку «Дракула», призывая к тишине. – Не будем обсуждать работу других – давайте нести ответственность за собственные решения.

Его ледяной тон мгновенно успокоил раздухарившихся мракобесов. Они дружно замолчали, пытаясь прожечь в подсудимом дыру пылающими ненавистью взглядами.

– Мне дальше перечислять преступления Потапинга? – пропел Сисингер.

Тут я впервые столкнулся с фактом, что немецкие «обработки» русского языка хоть кому-то пошли на пользу. Ведь исконная фамилия Сисин звучит куда как смешнее, учитывая внешний вид и поведение её носителя.

– Не стоит. Мы и так уже поняли, с кем имеем дело. Не хочу, чтобы эта ересь вообще звучала из уст кого-либо, тем более Достопочтенного суда. Государство приговаривает Николаела Потапинга к пожизненным работам на урановых рудниках. Но мы милосердны. Поэтому, по выбору заключенного, в случае его несогласия с мерой пресечения рудники могут быть заменены немедленной утилизацией.

– Хрен редьки не слаще, – проворчал бледный, как лист бумаги, Николай (так я мысленно произносил его имя). После чего вскочил и прокричал в сторону судей:

– Какие рудники? Уж лучше сдохнуть, чем работать на вас, фашистские выродки! Ублюдки, чтоб вам пусто было. Не за то мой дед кровь проливал, чтобы я теперь лизал ваши лакированные сапоги. Да пошли вы…

Стоит ли говорить, что приставы среагировали молниеносно и вынесли бедолагу из зала. Николаел вырывался и кричал проклятия в адрес судей и всей русиянской власти. Солдатам даже пришлось применить электрошокер, чтобы унять смутьяна.

– Слушается дело Филиппуса Макаренгера! – как ни в чем не бывало продолжил секретарь. – Подсудимый обвиняется в оскорблении чувств верующих и осквернении русиянских скреп.

Будучи на пятничной службе в храме, Филиппус позволил себе вступить в спор со священником. При этом он цитировал выдержки из допобедных церковных книг, запрещенных к прочтению на всей территории Русии.

Макаренгер настаивал на том, что Бог создал всех равными и независимыми. Подвергал сомнению, что вожди Великой Германии и послепобедной Русии ниспосланы нам свыше и выполняют на земле роль наместников высших сил…