Раскаяние Бабника

— Уверена, что ты слушаешь, — девушка подмигнула. — Дай объяснить. Когда парни бросают тебя, изменяют, а ты в постели в одиночестве поглощаешь калории и ненавидишь жизнь? Так вот, мы не должны грустить, мы должны сильно рассердиться.

— Бешенство – это безумие. Это – не настоящая злость, Эвери.

— Злость не рифмуется с печалью, поработаем над этим вместе. — Она хлопнула в ладоши перед моим лицом. — Ладно, мне надоело дышать через рот. Иди, вымойся, пока они не вызвали бригаду по дезинфекции.

Я закатила глаза.

— Прекрати драматизировать.

— Твоя мать вчера обнаружила мышь.

Я фыркнула. Мама заходила ко мне в комнату только, чтобы украсть мою одежду, в которую изо всех сил старалась влезть. Велотренажеры были ее зависимостью, учитывая, что она тоже была сладкоежкой, у нее не оставалось выбора, кроме как ежедневно заниматься, чтобы оставаться безупречной.

Ради моего идеального отца. Ради нашей идеальной семьи. Я прикусила язык.

— И что?

— В твоей комнате. Уверена, она сдохла, переев «Читос».

— Ты врешь.

— У нее был надутый живот. Мы устроили похороны и все такое.

Я закатила глаза в ответ на ее явное преувеличение и медленно поплелась в ванную, повернувшись в дверях и прошептав:

— Спасибо, Эвери.

— За что?

— За то, что даешь мне под зад.

— О, эта часть еще впереди. — Она подмигнула. — Просто помни... месть может быть слаще чем, — почесав лицо, она обвела рукой комнату, — чем та хрень, которой ты занимаешься здесь.

Я кивнула и закрыла дверь. Она права.

Я собираюсь разрушить его. А когда закончу?

Его сердце будет разбито на осколки, как и мое. Каким оно оставалось до сих пор.

Глава 2

ТЭТЧ

— Прости, что, черт побери, ты только что сказал? Ты бормотал под нос.

Лукас, прикрыв рот ладонью, прошептал что-то о пьянстве и индейке.

— Что ты сделал с индейкой? — Я потряс головой. — Потому что тебе не стоит знать, о чем я только что подумал.

Со вздохом Лукас опустил руку и сделал длинный глоток кофе. Мы сидели в «Старбакс», и на протяжении последних пяти минут он бормотал о том, что ему нужно рассказать мне что-то важное.

Я посмотрел на часы.

— Слушай, у меня через час операция, поэтому если можешь, — я поднял ладони в воздух, — быть нормальным хотя бы секунду, было бы здорово.

Он был моим лучшим другом на протяжении четырех лет, и лучшим напарником на двойных свиданиях. Пока не надел на свой член ошейник и не отдал поводок своей подружке Эвери.

Грудь пронзила боль. Я проигнорировал ее.

Изжога. Сожаление.

На самом деле это одно и то же.

— Я, должно быть, напился, — наконец, произнес Лукас. Его темные глаза метались между мной и чашкой кофе. — И... наболтал ерунды.

— Лукас Торн. — К нам подошла женщина, вероятно, одна из его многочисленных бывших.

— Не сейчас, — скучающим тоном ответил он. — У меня больше нет списка, — мужчина имел в виду список женщин, которых он использовал и которым изменял, говоря при этом, что если они в курсе происходящего, то изменой это не считается.

Таким образом, по шкале от одного до десяти у Сатаны будет десять, а у Лукаса – девять с половиной, спросите любую брошенную им женщину.

Одна из них зашипела на нас, и я ждал, что она сейчас плеснет ему в лицо святой воды и отправит гореть в ад.

Женщина посмотрела на нас, пробормотала: «Все такой же придурок» – и затопала прочь.

— Ты напился, — совершенно невозмутимо повторил я, потому что перед этим мужчиной всегда стелились красотки. Это его фишка. Так всегда было. — И наговорил ерунды.

— Важной ерунды, — Лукас поморщился. — Дерьмо, мне просто нужно собраться и сказать это.

— Хвала Господу.

— Я рассказал Эвери о тебе.

Я замер, открыл рот и снова застыл.

— Когда ты говоришь, что рассказал ей обо мне, предполагаю, не имеешь в виду, что сказал ей про моих пони и рыбку Спайка?

— Спайк – это твоя собака?

— Спайк умер. Ты имел в виду Маглса.

— А-а! — Лукас щелкнул пальцами. — И, да, вот это признание, она все знает. — Его нервное выражение говорило до чертиков многое, но у меня не было времени спрашивать о том, что за наркотик он принял, чтобы признаться о рассказе Эвери про моих домашних животных в детстве.

Во всяком случае, если мое прошлое раскрыто, значит, любому станет понятно, что я не полный осел. Раз я умел ухаживать за животными, будучи ребенком, значит, я был способен позаботиться о людях.

Но не значит, что хотел.

— Мне не очень нравится, когда ты так понижаешь голос и тычешь в меня пальцем, словно Гарри Поттер, накладывающий непростительное заклятье, — пробормотал я своему смущенному другу.

— Я никогда не буду Гарри Поттером, — тихо ответил тот. Мы оба крайне серьезно воспринимали Гарри Поттера.

— Спасибо, мужик. Хорошо пообщались. — Я встал и зевнул. Я бы все сделал, даже незаконное, чтобы больше спать, но последнее время одна девушка преследовала мои сны, и работа мне нравилась. Не то чтобы я жаловался, но это выматывало меня. — Боже, почему каждая женщина хочет имплантаты, которые могут вызвать проблемы со спиной?

— Ты серьезно жалуешься на то, что весь день трогаешь грудь? — Лукас одарил меня совершенно шокированным взглядом, который заставлял сомневаться в собственном здравомыслии.