Раскаяние Бабника

— Ага. — Я шлепнул свободной ладонью себя по лицу, приказывая проснуться. — Это ужасно скучно, я бы лучше занимался ринопластикой.

— Нос, — Лукас закатил глаза. — Ты бы лучше делал носы, а не сиськи. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Хорошо, — рявкнул я. Я редко срывался. — Это все? Тебе было плохо от того, что ты про меня рассказал Эвери?

— Ага. Это все, — Он качнулся на каблуках. Его бегающие глаза оставляли нехорошее ощущение от нашего разговора, но у меня не было другого выбора, кроме как игнорировать скребущее чувство в душе, предупреждавшее, что вселенная каким-то образом сдвинулась.

Тревожные звоночки не утихали всю дорогу до работы.

И зазвучали снова, когда я нажал кнопку третьего этажа в лифте и стал ждать подъема.

Когда индикатор надо мной сообщил, что мы на месте, я пробормотал:

— Дерьмо все это.

Я отказывался быть суеверным только потому, что у моего лучшего друга случился плохой день, и он решил со мной поделиться. Я переступил через трещину на каменном полу и направился через кабинет в операционную. Прежде чем вымыть руки, я поцеловал амулет в виде молотка, висящий на шее, и спрятал его под халат.

Все нормально.

Все будет совершенно и полностью нормально.

Святое дерьмо.

Ничего хорошего.

Все далеко от хорошего.

Нет, пациент не умер, хвала Богу. Но процедура, которая должна занимать девяносто минут, заняла три часа. Было бы лучше, если бы пациентка сообщила, что принимает антикоагулянты.

Она могла истечь кровью. Ради груди.

Обычно мы никогда не рисковали осуществлять хирургическое вмешательство, если в истории присутствовали тромбы или антикоагулянты, но, по-видимому, она хотела рискнуть жизнью просто ради того, чтобы лучше выглядеть. Я суров. Но, не сообщив мне свою медицинскую историю, пациент поставил под угрозу собственную жизнь.

Я стянул халат, открыл дверь, бросил его в корзину для стирки рядом с кабинетом и снова закрыл дверь.

Что-то было не так, странно. Я до сих пор не отошел от разговора с Лукасом, не знаю почему, хотя и подозревал вероятную причину.

Жалость к себе. Я был несчастлив. И знал, что сам во всем виноват.

От этого менее больно не становилось.

Я выругался и слепо потянулся в шкаф за одеждой, пошарив там рукой.

Потом еще раз, потому что последние два года после переезда моя одежда всегда была в одном месте.

Всегда.

Я повернулся и заглянул в шкаф. Деревянная вешалка пуста. Совершенно.

— Вашу ж мать! — вскричал я. Где моя одежда? Перед операцией я, как обычно, переоделся в кабинете и повесил ее сюда. Оглянулся в поисках, что бы на себя накинуть.

И ничего не обнаружил.

Ладно. Просто снова надену халат.

Но когда открыл дверь и высунул голову в коридор, корзина исчезла. Они никогда не забирали ее до конца рабочего дня.

Дерьмо, я сходил с ума.

Ладно, Тэтч, думай.

Измученно проведя ладонями по лицу, я пытался придумать план, в котором мне бы не пришлось идти по коридору совершенно голым.

Потому что я был. Голым.

Я отказывался надевать нижнее белье во время операций. Это был один из моих ритуалов.

Мне нравилось чувствовать себя максимально комфортно. Я слушал рэп и был без нижнего белья, пока делал людям носы и грудь.

— Дерьмо.

Я позвонил администратору. Кто-то мог бы, по крайней мере, принести мне новый комплект халатов.

Звонок переключился на автоответчик.

Когда я снова выглянул в коридор, он был пуст. Словно вся организация вступила в секту и внезапно улетела на другую планету.

Я тихо прикрыл дверь и начал молиться, что оставил в туалете свою спортивную сумку. Открыл дверь и обнаружил, что сумки там не было. Но на полу лежали аккуратно сложенные велосипедные шорты из спандекса и желтая майка велосипедиста.

Они определенно не были моими, но какой еще выбор у меня оставался?

Чертыхнувшись, я натянул шорты и поморщился, — они так сильно обтягивали бедра, что не удивлюсь, если мой член падет жертвой от потери крови. Ха, Остин бы это понравилось! Бабник, — ее слова, не мои, — больше не сможет им пользоваться, потому что надел велосипедные шорты неподходящего размера. Потому что кто-то украл его чертову одежду!

Может, одежда исчезла, потому что я был новеньким в клинике. До сих пор, в отличие от другого нового хирурга, начавшего работать одновременно со мной, я не подвергался ритуалу дедовщины. Моя репутация – лучше всех в городе проводить увеличение груди - делала меня крайне востребованным. Я перебрал множество предложений, прежде чем выбрать эту клинику, предлагавшую хорошее продвижение. К тому же я был молод, и потому, по словам других сотрудников, мое лицо красовалось на всех скамейках и автобусах Большого Сиэтла с лозунгом нашей компании «Легко продаваться».

К черту все! Я еле влез в шорты, спандекс облегал член, как вторая кожа – выглядело это ужасно.

Затем я через голову натянул футболку и скривился, глядя в зеркало. Что ж, по крайней мере, я больше не голый. Хотя, если подумать, нагишом, возможно, было бы лучше, чем в обтягивающем спортивном наряде. Мне понадобится хренова туча времени, чтобы стянуть это дерьмо.