Раскаяние Бабника

В обратном порядке.

Глава 24

ОСТИН

Утро началось плохо. У меня было три пропущенных звонка от Эвери, которые я проигнорировала, потому что от меня все еще пахло Тэтчем. Я собирала свою одежду, чтобы сбежать домой и успеть принять душ перед занятием, когда мой отец решил удостовериться, что его дочь жива и здорова.

Обед.

Он хотел, чтобы я сходила на обед с ним и с мамой. И, конечно же, он просто обязан был написать об этом в такую рань!

Естественно, ему нужно мне что-то сказать — это единственный повод наших обедов. И, разумеется, он не мог как нормальный родитель вести подобные разговоры дома, там же никто не увидит!

Я отправила ему в ответ «да», только чтобы он перестал слать мне сообщения с вопросительными знаками, и отправилась на поиски своего нижнего белья.

Я нашла его в гостиной, что было странно. Более чем уверена, что я раздевалась в его комнате.

Быстро натянула все на себя и схватила сумочку. К счастью, было все еще слишком рано, так что никто не увидит, как я выскальзываю из квартиры.

Так быстро, что дверь не успела захлопнуться, как меня уже не было. Никакого чувства вины.

Никакого сожаления. Лишь полнейшая печаль. Я доверилась ему.

Даже хотя и знала, что не должна этого делать. И он сбежал.

Оставил меня одну в собственной квартире — так отчаянно ему хотелось избавиться от меня. Я буквально выгнала его из дома!

Уф. Я прижала пальцы к вискам и взглянула на блокнот и ручку, которые неизменно лежали возле входа. У меня чесались руки написать милую записку, которая бы звучала небрежно, типа: «Привет, спасибо за перепих, моей леди это было необходимо, ха-ха, понимаешь, о чем я?»

Я громко застонала. Нет.

Потому что Тэтчу достаточно было щелкнуть пальцами, и он получит любую женщину, которую пожелает. Почему он так красиво говорит?

Почему?

Глупая, глупая Остин.

Я не собиралась оставлять записку. Он ее не заслужил.

И мне плевать, сколько оргазмов он мне подарил! Или что сказал мне, что я прекрасна. На глаза навернулись слезы. Глупые слезы. Почему мы, девочки, такие глупые?

Почему я такая глупая?

Я сердито протопала к машине и позволила себе пару слезинок, когда оказалась в безопасности салона.

И как типично для Сиэтла.

Начался дождь, сердито барабаня каплями по стеклу и полностью соответствуя моему настроению, пока я ехала в пустой дом.

Мама, скорее всего, уже на йоге. А папа определенно в офисе.

Я открыла холодильник и выудила оттуда баночку «Маунтин Дью». Мое собственное отражение в блестящей дверце будто насмехалось надо мной.

— Ш-ш-ш, никто не должен знать, — прошептала я самой себе.

Прекрасно, Тэтч официально испортил мне психику, теперь я разговариваю сама с собой, как настоящий псих. Спасибо, мужик, вот, правда.

Я направилась в свою спальню, достала из тумбочки «Мун Пай» и пошла в душ смывать с себя запахи секса.

— Остин! — Папа раскрыл широкие объятия и фальшиво улыбнулся. Он расцеловал меня в обе щеки и выдвинул для меня стул.

У отца безупречные манеры.

Мама улыбнулась и заказала всем чай со льдом. Какая замечательная семейная встреча.

— Ну, как учеба? — поинтересовался папа, когда мы просмотрели меню.

— Прекрасно, — солгала я. Мой курс может меня убить, я оказалась в постели бывшего и, вероятно, сделаю это снова, если появится такой шанс, о, и мое сердце разбито. — Все просто замечательно.

— Рад слышать, — он подмигнул и привычно обвел ресторан взглядом. Он жил за счет взглядов, которые ловил на публике. Можно подумать, что мэр — это местная знаменитость. — Итак, у меня для тебя есть кое-какая работа.

— Работа? — Прекрасно, последний раз, когда у него была для меня работа, я торговала хот-догами на его предвыборной кампании. — Какого плана работа?

Они с мамой переглянулись, мама накрыла ладонью мою руку.

— Ты помнишь сына Билла Сайфера?

— Нет. — Я покачала головой. Я намеренно забыла его, потому что от него у меня мурашки по коже и воспоминания о том времени, когда я была настолько неуверенной в себе, что была готова на все только из-за слов симпатичного мальчика, что я ему нравлюсь.

— Да помнишь! — Мама засмеялась и махнула на меня, словно я была самым забавным созданием. — Тот, что с брекетами?

— Мам, у нас у всех были брекеты в подростковом возрасте.

— Примерно такого роста. — Папа поднял руку над столом. Четыре фута.

— С брекетами и четыре фута ростом, нет, ребята, не помню, можно заказать хлеб?

— С ним у тебя был первый поцелуй!

У меня пересохло во рту. Мой первый поцелуй.

У меня много чего было с ним в первый раз. От одного разговора о нем у меня мурашки по коже ползли.

— БРЭЙДЕН! — вскричала я. Я не хотела кричать.

Головы повернулись, и мой папа, клянусь, я правда любила его большую часть времени, встал и произнес:

— Черт бы меня побрал, посмотрите, кто пришел!

Ловушка! Это ловушка. Тревога. Стоп! Нужно. Найти. Выход. О, нет, он идет к нам, план побега, план побега.

— БРЭЙДЕН! — Я улыбнулась как маньячка. — Как давно не виделись! Год? Два?

— Пять, — ответил он крайне раздраженным тоном. — Плюс-минус пару недель, когда ты отказывалась отвечать на мои звонки, сообщения и письма. Хотя, кто считает, верно? — Он сверкнул улыбкой.