Раскаленное солнце (СИ)

— Да я мамке не скажу, — заверил он, улыбнувшись, и выудил сигарету из пачки «Camel». — Постой со мной хотя бы, составь компанию.

Я отложил альбом и вышел на балкон. Было тепло и солнечно. Я высунулся в окно и молча рассматривал двор. Было как-то неловко. Я хотел вернуться к своему занятию и просто ждал, когда он докурит.

— Целоваться умеешь? — неожиданно спросил дядя Олег.

Я ничего не ответил, просто настороженно посмотрел на него.

— Хочешь, научу? — широко улыбнувшись, предложил он.

Я принял это за шутку и сдавленно усмехнулся. Я понятия не имел, как на такое дерьмо реагировать… Каким-то образом меньше чем через минуту я оказался у него на коленях. Он обхватил меня сзади за талию и потянул на себя. Мы вместе рухнули на мамин диван. Я упёрся ладонями в его руки, но он крепко держал меня. Пальцы скользнули под футболку и поползли вверх.

— Ну, Саш, давай поцелуемся, — продолжал гнуть своё дядя Олег.

Самое странное… Что в этот момент я не испугался и не запаниковал. Я подумал о том, что действительно мог бы его поцеловать, и даже представил себе это. Сия фантазия не вызвала у меня отвращения, но спровоцировала некий диссонанс… Разве не правильно было бы попытаться вырваться, может быть, даже ударить его и сбежать?.. Да, пожалуй… Но я мог бы и поцеловать его. Мои губы странным образом онемели, рот наполнился слюной. Я провёл языком по собственному нёбу и отчётливо представил себе язык этого нетрезвого сорокалетнего мужика у себя во рту. Я представил себе, как разворачиваюсь к нему и целую в губы, обнимаю за шею, прижимаюсь ближе…

Я не знаю, как карандаш оказался в моей руке, но через считанные секунды дядя Олег матерился от боли, тряся окровавленной рукой.

— Ты, пидор мелкий! — сквозь зубы шипел он. — Ёбнутый! Ты же с детства прёшься от того, что тебя мужики лапают. С батей своим чуть ли не лизался! Отец — извращенец, и сын такой же! Уроды! Извращенцы!

Не помню, как я вытолкал его за дверь. Очнулся от некого транса, только когда щёлкнул замок…

Мама вернулась вечером. Я ничего ей не сказал, а сигареты, которые забыл дядя Олег, я забрал себе. Когда ложился спать, не мог отделаться от разных мыслей. Я был немного встревожен, но не оттого, что меня могли изнасиловать. Я чудом избежал чего-то ужасающего, отвратительного… С точки зрения общества и морали. Но я не мог перестать представлять себе всё, что могло бы произойти со мной, в мельчайших подробностях. Я слишком детально воспроизводил процесс у себя в голове, и это не вызывало у меня отвращения. Даже то, что этот ублюдок сказал о моём отце, не казалось мне мерзкой ложью. Я не знал, откуда берутся все эти мысли и что мне с ними делать. Я понимал, что это ненормально, мне хотелось поскорее забыть обо всём, но только потому, что эти воспоминания вкупе с разыгравшейся фантазией не на шутку меня возбуждали…

Я, конечно же, знал о сексе и даже о гомиках, хотя понятия не имел, что они испытывают, когда их имеют в зад. В ту ночь мне так и не хватило решимости проверить это любым из доступных способов… Но самих мыслей о том, что папин друг трогает меня, трётся о мой зад, насильно целует меня, было достаточно для того, чтобы завестись.

В темноте, в своей комнате, я лежал на спине. Мои трусы оттопырились, одеяло давило всё сильнее. В моих мыслях меня имел в задницу сорокалетний мужик, пьяный, воняющий сигаретами и не то чтобы красавчик… Но у меня стоял. Я повернулся на бок, и пары движений бёдрами хватило, чтобы покончить с этим.

После того как спало напряжение, мне стало чудовищно гадко. Я почувствовал себя мерзким педиком. Я почувствовал себя грязью.

Я сжался в своей постели и надеялся, что бога нет. Что мёртвые не смотрят на нас с небес и не читают наши мысли.

========== Глава 2 ==========

Потом было ещё одно отчисление из-за драки. Мне тогда сильно досталось, я попал в больницу и на учёт в милицию. Учился я откровенно хреново. Остался на второй год в шестом классе. Чуть не оставили снова, но я поднажал. Решил, что западло учиться с малолетками, и за месяц пересдал всё на четвёрки, а физру и рисование на пять. За этим последовала беседа с директрисой на тему: «Можешь же, если хочешь».

С того лета я ночевал где угодно, только не дома. Мы зависали в старой заброшке под снос. Сима достал травы, и мы накурились. Нас было девять человек — шесть пацанов и три девчонки. Одна с Костей, они уже чуть ли не трахались на матрасе, который мы притащили сюда с помойки. Вторая сначала была такая стесняшка и скромница, но после банки «Балтики» ни в чём себе не отказывала. Сидела на коленях у одного, сосалась с другим, позволяла себя лапать третьему, и всё с ней было понятно. Катька подползла ко мне, взяла мою руку и сунула её себе в трусы. Пальцы коснулись её тёплой и влажной промежности, а в голове возник образ, отталкивающее воспоминание о склизких мидиях на тарелке. Я поморщился. У меня не было никакого желания продолжать щупать её, а она уже лезла целоваться. Я подумал, что, если она меня поцелует, я блевану. Её губы приближались.