Раскаленное солнце (СИ)

Я осмотрелся по сторонам и, убедившись, что никто меня не видит, юркнул в кабинет Алёны Петровны. На столе, на полке, на шкафу заветной пачки не оказалось. Я начинал нервничать и подумывать, что бабка просто выкинула мои сигареты. Как только эта мысль пришла мне в голову, я понял, что не всё потеряно, нашёл глазами мусорное ведро и принялся рыться в нём. Тут завибрировал мой мобильник, это была Маша.

— Прости! Я не смогла задержать её… Просто не знаю, что говорить… Я… Но она сейчас на третьем, поэтому сваливай! Быстро! Прямо сейчас!

Пока одноклассница говорила, я успел отыскать среди мусора свою пачку и сунуть её в карман. Нельзя сказать, что я был абсолютно спокоен в этот момент, но сложившаяся ситуация не шла ни в какое сравнение с поисками документов дома у матери или с побегом от наркомафии. Я ринулся к двери.

— Где она сейчас?

— На лестнице.

Я положил трубку, открыл дверь и вышел из кабинета. Рядом никого не было, лишь сделав пару шагов, я столкнулся с какой-то училкой.

— Алёна Петровна у себя? — спросила она.

— Нет, вышла, — ответил я. — О, вон она.

В конце коридора показалась директриса, учительница направилась к ней, с ходу начиная разговор, я же поспешил убраться подальше. Мы встретились с Машей на чёрной лестнице.

— Я чуть не умерла. И что у тебя за сигареты?! Надеюсь, они того стоят.

— О да, ещё как, — мы поднялись на верхний этаж и чуть выше, к чердачному пролёту. Я вытряхнул из пачки аккуратную самокрутку и с наслаждением прикурил. — Будешь?

— А… Это что? — Маша настороженно покосилась на меня.

— Дурь, — коротко ответил я.

— Чё?..

— Дурь, трава, анаша, марихуана.

— Серьёзно?..

— Хочешь попробовать? — я протянул ей косяк.

— Не… — отказалась Маша. — У меня брат это курит. Такой придурок…

— Брат у тебя сам по себе придурок.

— Может быть. Ну… Всё равно я не хочу. Я вообще не курю. И сигаретный дым не очень…

— Дело твоё, — пожал я плечами. — А я вот вообще не представляю себе, как можно целый день в школе просидеть не накуренным. Это же жесть.

Меня пробило на хи-хи, и Маша, не устояв, принялась хихикать вместе со мной.

— Мне и курить ничего не надо, — смеялась она.

— Хорошо тебе, — ухахатывался я.

— Тссс! Услышат же! Ты обещал мне ответить на вопросы! Только честно!

— Ну давай…

— Ты сверху или снизу?

— Эй, вот так сразу? А как же цветы, шампанское, поцелуи?

Мы снова покатились со смеху. Маша принялась задавать всякие странные вопросы, на некоторые из которых даже мне стыдно было отвечать. Мы проржали так почти весь оставшийся урок, а оборвал наше веселье самый неожиданный вопрос:

— Ты… пидор? — всё бы ничего, но слова эти принадлежали не Маше.

Мы с ней одновременно повернули головы на голос и увидели злого, подавленного и ошарашенного этой новостью Макса. Он стоял на лестнице чуть ниже нас с неприкуренной сигаретой в зубах и брезгливо пялился на меня. Я в последний раз глубоко затянулся, добивая косяк, затем бросил на пол то, что от него осталось, и потушил мыском ботинка. За доли секунды Макс подлетел ко мне и, схватив меня за грудки, прорычал:

— Ты, сука! Явился сюда весь на пафосе! Заставил всех девок трепаться о тебе на каждом углу! Из-за тебя, тварь… Из-за тебя Оля отшила меня и сказала больше к ней не подходить!

— Чего?.. — промычал я.

— Я всё думал, что ты красавчик, крутой как пиздец, ещё и богатенький, что у меня против тебя ни шанса, а ты… Ты уёбище заднеприводное! И на такое чмо она повелась?! Посмотрю на неё, когда все обо всём узнают!

— Маша, отойди в сторонку, — спокойно произнёс я, глядя прямо в глубокие светлые глаза Максима.

— Нет! — сдавленно просипела она, не сдвинувшись с места. — Мне норм. Продолжайте.

— Чего?! Ты разве не должна останавливать нас, просить успокоиться, не драться?! — возмутился я.

— Зачем? — с истинно дьявольским выражением лица, спросила она. — Максим завалит тебя, вы начнёте бороться, тереться разными местами, и он не придаст этому никакого значения, но для тебя это будет больше, чем случайные прикосновения, и в конце концов, ухмыльнувшись, ты поцелуешь его в губы! Сначала он оттолкнёт тебя и прорычит: «Какого чёрта?!», но ты посмотришь насмешливо в его прозрачные, как байкальский лёд, глаза ииии… Прямо в кокоро!!!

Маша схватилась за сердце. Мы оба молча смотрели на неё. Наконец, Макс разжал кулаки и брезгливо выдавил:

— Какая гадость, — он выпрямился и, возвышаясь надо мной, презрительно глядя на меня сверху вниз, произнёс: — Сегодня после уроков в соседнем дворе. Я тебя урою нахрен.