Раскалённые сердца

Фергюсон и ван Хойтен задраили за собой дверь в командный отсек. Проверка консоли вахтенного отняла не более минуты: дублирующий бортовой журнал, использовавшийся для контроля основного, подтвердил слова Фергюсона – во время его дежурства ничего не произошло. Наоборот: нейтринопередатчик, согласно учётным записям, вышел из строя буквально четверть часа назад. Это в корне противоречило информации, полученной от главного компьютера.

– Да, оборудование у нас работает как надо, – растерянно подвёл итоги ван Хойтен. Он совершенно запутался в происходящем.

– Штурмосвяз, освободите штурвал.

– А? – Перри, темноволосый двадцатилетний парень с неожиданно хрупким для космонавта сложением, освободил кресло пилота. Его голубые, как чистое небо, глаза, выражали искреннее любопытство, и ван Хойтен лишь отрицательно покачал головой в ответ на безмолвный вопрос. Что бы ни случилось, это сделал не Фергюсон.

Ван Хойтен одел ментошлем и проверил, не подключался ли кто-либо к нему в последние минуты. И на сей раз его ждало разочарование: Перри вёл себя безупречно и старательно держался за штурвал всё время, пока не было капитана, даже не пытаясь воспользоваться представившейся ему возможностью. Что ж, если он террорист, то лучшего шанса ему не представится, а значит, он не является террористом.

Ван Хойтен почувствовал, что расследование заходит в тупик. Взявшись покрепче за штурвал, он следил за чёрной нитью курса, пересекавшей экран, и размышлял о случившемся. При мысли о том, что они не смогут эвакуироваться с Венеры, команпил вновь ощутил острый приступ страха, но монотонное зрелище вскоре успокоило его.

«В конце концов, дело не в нейтринопередатчике», – сказал он себе.

11

Не прошло и получаса, как их путешествие было омрачено ещё одним малоприятным инцидентом. Обнаружилась неисправность «плавника».

Ненадёжность «плавников» вошла в поговорку, и, как знал ван Хойтен, являлась проклятием и источником постоянной головной боли всех «подземников». Устройства эти предназначалось для уборки породы, размолотой бурами, и располагались в носовой части субтеррины. Как и «щупальца», они были изготовлены из синтетического наноуглеродного композита, по принципу действия более всего напоминая мышечные волокна – достаточно было возбудить их мощным электрическим разрядом, и этот материал сокращался с усилием, достаточным для того, чтобы проломить кирпичную стену. К сожалению, длительная работа изнашивала эту искусственную мускулатуру, и ван Хойтен был вынужден остановить субтеррину, чтобы избежать куда более серьёзной аварии.

– Инжемех Хьюз!

Инженер-механик, уступавший ван Хойтену ростом добрых три дюйма, тем не менее, обладал более плотным, почти атлетическим сложением. Его чёрные, коротко остриженные волосы, виднелись из-за подголовника кресла, расположенного боком к креслу командира-пилота.

– Слышу вас, сэр. Вышел из строя «плавник», номер шестой. Вахтенный!

– Да, сэр! – голос принадлежал двадцативосьмилетнему уроженцу Ричмонда, рядовому Джерри Фрэнкленду. Тень неуверенности, предательски проскользнувшая в его словах, свидетельствовала о том, что он опасается неизбежного в таком случае приказа.

– Замена динамичной породоуборочной пластины. Приготовиться к выходу.

Фрэнкленд, бормоча под нос ругательства, начал одевать скафандр. Температура за бортом была вполне умеренной, едва превышая сорок градусов по Цельсию, о чём Хьюз и сообщил вахтенному, явно рассчитывая того подбодрить.

Венера на самом деле не была источником жара, выжегшего её поверхность – это был результат парникового эффекта, созданного раскалившейся атмосферой. Последняя, впитав углекислый газ от сгорания всего, что могло гореть, достигла невероятной, по сравнению с земной, массы. Однако уже на относительно небольших глубинах температура снижалась до вполне приемлемых величин, а атмосферное давление, амортизируемое толстым слоем грунта, также не представляло опасности для жизни.

Тем не менее, Венера, была чужой, враждебной человеку планетой, и Фрэнкленд, которому предстояло первым из команды «Дженнифер» ступить на её поверхность, испытывал вполне понятный страх за свою жизнь. Страх это, всегда сильный при встрече с неведомым, отлично знаком всем, кто хоть раз оказывался в темноте. Сейчас он усугублялся риском встречи с неизвестным противником, который и стал причиной их появления здесь. К тому же всегда сохранялась вероятность обвала горных пород, бедствия, за тысячи лет унёсшего безвестное количество жизней горняков.

Одетый в тяжёлый скафандр, Фрэнкленд прошёл мимо них во второй отсек. В руках у него были запасные детали и ящик с инструментами. Рукоять колеса закрутилась и, наконец, прекратила своё движение – вахтенный, находившийся в машинном отделении, аккуратно задраил за собой люк.

Ван Хойтен наблюдал за ним через стереокамеру – изображение проецировалось непосредственно в мозг через ментотранслятор; он видел, как Фрэнкленд прошёл в первый отсек, где располагался небольшой ремонтный шлюз. Выходя, вахтенный помахал рукой в камеру – нейтриносвязь не работала – и канул в неизвестность.