Раскалённые сердца

– Как, по-твоему, это что-то серьёзное? – обратился ван Хойтен к инженеру-механику.

– Повреждён плавник, номер шестой, – небрежно ответил Хьюз. – Фрэнкленд знает, как его заменять, и не нуждается в моих подсказках… А, вот он!

В поле зрения наружной камеры, прикрытой бронестеклом, возникла фигура в скафандре, возившаяся в секторе номер шесть носовой полусферы. Щупальца субтеррины создавали над ним прочный свод, удерживая породу от обвала. Фрэнкленд что-то говорил в микрофон, но вскоре опомнился и, похлопав себя по шлему, улыбнулся в камеру, демонстрируя своим видом, что у него всё в порядке.

– Мы могли взять ещё один скафандр и разговаривать с ним через встроенный нейтрино-передатчик, – сообразил ван Хойтен. – Хотя, насколько оно необходимо…

– Вроде бы всё нормально…

Голос Хьюза оборвался на полуслове – Фрэнкленд неожиданно пошатнулся, словно получив сильный удар, и схватился за голову. Казалось, ещё мгновение – и вахтенный упадёт. Ван Хойтен запаниковал, представив себе, как теряет одного члена команды за другим, когда они выходят, чтобы помочь друг другу – но всё обошлось. Фрэнкленд выпрямился и, как-то выдав болезненную гримасу за улыбку, продолжил ремонт.

– Они слишком много курят.

– Да, сэр – ответил Хьюз, продолжая монотонно жевать. До ван Хойтена вдруг донёсся резкий запах табака, и он стиснул зубы, чтобы не выругаться.

– Хоть кто-нибудь на этом корабле не курит?

Хьюз повернулся к нему, улыбаясь до ушей.

– Вы, сэр. Я рассчитываю бросить, перешёл на жевательный табак – редкая дрянь, доложу я вам, но правила я выполняю. – Он говорил протяжно, никотин явно влиял на скорость мыслительных процессов инжемеха.

– Вас не тошнит?

– Есть немного, – Хьюз сплюнул жвачку в мусоросборник, совсем как герой древних вестернов.

Ван Хойтен перевёл взгляд на экран – Фрэнкленд уже закончил ремонт и стоял, приложив руку к сенсору шлюза. Вмонтированный в перчатку электромагнитный сигнальный блок посылал сигнал, отзывавшийся вспышками соответствующей лампочки на панели управления.

– Вас зовут, сэр, – улыбнулся инжемех, едва выговаривая слова.

Спохватившись, ван Хойтен поспешно деблокировал шлюз.

Не прошло и пяти минут, как Фрэнкленд вновь был с ними, и горнопроходческие работы возобновились. Однако, стоило ван Хойтену дать малый вперёд, дрогнуло напряжение.

В ментошлеме вспыхнула яркая какофония мыслей – будто в глаза ударили прожектора всех возможных цветов… они кричали сиренами воздушной тревоги, касались миллионами игл, пронзавших каждую клеточку его тела… Это длилось всего секунду.

– Чёрт! – выругался Хьюз. – Что это?

– Похоже на скачок напряжения.

Хьюз встал, словно желая что-то сделать, но, не придумав ничего стоящего, вновь сел.

– Этого не должно было случиться, сэр. Тут всё многократно дублировано. Если бы реактор дал такой сбой, нас бы уже разорвало на атомы…

– Может, проводка?

– Да, наверное, сэр. Вы же помните, что случилось с нейтриноизлучателем. – В голосе инжемеха слышался явный испуг – похоже, он заподозрил то же, о чём думал ван Хойтен с самого момента приземления.

Ван Хойтен промолчал. Они сели более чем в пятидесяти километрах от цели и имели строжайший приказ сближаться с ней максимально медленно и осторожно, по несколько километров в день. Несомненно, командование что-то утаивало от них, и это могло, да что там – должно было быть связано с выходом из строя нейтриноизлучателя. Миссия представала перед ним во всё более нелицеприятном свете.

Ван Хойтен глубоко вдохнул, пытаясь выровнять участившийся пульс. Вспотевшие ладони, тем не менее, предательски дрожали, свидетельствуя о том, что страх поселился и в его душе.

– Смотрите, сэр, – Хьюз указал на поворотное колесо люка. То было покрыто лёгким налётом ржавчины – как раз там, где его касался Фрэнкленд. – Никогда такого не видел. Может, он там в чём-то испачкался?

Тем не менее, тщательнейшее обследование скафандра, поверхности колеса, да и самого Фрэнкленда не дало никаких результатов.

– Единственное объяснение, которое я могу придумать, сэр, – сказал наконец совершенно обескураженный Хьюз, – это то, что колесо изначально было заржавленным, но его чем-то покрасили, какой-то дешёвкой, сделанной в ЕСКОН⁶, хотя не могу себе представить, куда делись следы краски, и почему в других местах колесо новенькое и сверкающее.

Ван Хойтену оставалось только пожать плечами в ответ.

12

На обед был ростбиф и картофельное пюре. Ван Хойтен, мысленно подведя итоги выполненной работы, допивал свой апельсиновый сок, одновременно размышляя о том, как проведёт остаток дня. Его организм уже вполне адаптировался к тяготению, которое на Венере лишь чуточку уступало земному, и после нескольких часов бодрствования не отключался, как случилось в день приземления. Он склонялся к тому, что стоит просмотреть какой-то развлекательный ментофильм, когда в его планы самым возмутительным образом вмешались непредвиденные обстоятельства.

Светопанель, освещавшая кают-компанию, замерцала красным светом, а слух резанул пронзительный вой сирены.