Раскаты

Несколько дней потом Железин уборные чистил в милиции, военкомате и других речновских учреждениях — наверное, по милости Рево. Унизить вконец решил, выходит, земляк. Да ошибся он. За военкомат даже доволен был Сергей Иванович, здесь он многое разузнал о войне, как широко размахнулась она — от моря и до моря! — увидел, каким потоком идет народ на войну — молодые, пожилые, все одинаково серьезные, молчаливые, словно на работу собрались, хотя и нелегкую, но привычную. Довелось Сергею Ивановичу дважды пройти мимо комнаток, в которых врачи наспех проверяли здоровье мобилизованных (в них больше толпились нагишом молодые), и наметил себе, как бы он провел врача насчет нездорового глаза, если бы ему посчастливилось теперь вольным человеком пойти на войну… Через недельку передали Сергея Ивановича в какой-то сбродный отряд, которым командовал уже не милицейский, а военный, и повезли их далеко за город, в широкую балку. Рядом, с пустыми фермами отгородили колючей проволокой большой участок, стали рыть окопы, насыпать брустверы, ставить подале напротив щиты. О том, что готовят военный учебный лагерь, Сергей Иванович окончательно догадался после того, как начали переделывать фермы в бараки: настлали новые полы, принялись колотить нары-лежанки. Здесь и вовсе ожил Сергей Иванович. Работали от темна до темна, но работы он в жизни никакой не боялся, а кормили хорошо, и скоро налились прежней силой руки и ноги, даже душа отошла, отмякла: как бы ни было, все же очень нужным для войны делом занимались они. И надежда замельтешила впереди: может, решили его отпустить, заставив сначала отработать?

Но доработать до конца не дали — приехал за ним тот же молчун-милиционер, забрал среди бела дня и повез обратно в Речное. Вызвал его наконец начальник милиции. Когда вводили к нему, Сергей Иванович подумал, что начальник может и не узнать его, обросшего жутко. Кивнув на стул, начальник сказал: «Что-то не везет вам, часто с нами встречаться стали». И от этих ли простых человеческих слов, от сочувственного ли взгляда задумчивых глаз — не стал Сергей Иванович разбираться, что его тронуло сразу, но и сам не заметил, как выложил все свои злоключения, не утаив и причины, почему не стал разговаривать с помощником начальника милиции. Начальник, то ли усталый смертельно, то ли еще чего, слушал молча и часто хмурился. Под конец спросил как бы самого себя: «Что же мы с вами теперь делать будем? Провести новое расследование? А что оно даст?.. Вы понимаете — я вам верю. Но веру вот сюда, — ткнул ручкой в бумаги на столе, — не впишешь». — «А вы отпустите меня, — смело сказал Сергей Иванович, нисколько отчего-то не боясь, что просьба его может смотреться нахальством. — Дома я все одно не засижусь, день-другой и прибегу в военкомат, на фронт проситься». Сказал и напрягся в ожидании ответа так, что шею, кажется, свело судорогой. Начальник милиции усмехнулся — взрослые так улыбаются детскому лепету, — потом вдруг посерьезнел и глянул живо: «А-а… а что? В этом, дружок, что-то есть. Только… только надо провернуть быстро. Человек добровольно просился на фронт, я не устоял, не посмел отказать в святой просьбе. Ну-ну… Я сейчас, посидите немножко». Он тут же связался по телефону с каким-то майором, должно быть из военкомата, вызнал, когда у них очередная отправка не молодых, а служивших, и попросил включить в такой отряд Железина Сергея Ивановича из села Синявино, участника гражданской, который-де по ошибке вместо военкомата заявился в милицию. «Вот так, — сказал, повесив трубку и заметно повеселев. — Отправка — сегодня вечером. Но стоп! Но ведь так вы и в деревню не успеете попасть!» — «Ничего, — сказал Сергей Иванович. — И за это не знай уж как…» — «Оставьте. Но вам еще успеть надо пройти медосмотр. Как со здоровьем?» Сергей Иванович молча протянул ему руку и средне этак пожал начальниковы костяшки, тот ойкнул и задергался. «Ну, идите, идите, — сказал начальник, потряхивая кистью и смеясь. — Пока в свой «нумер». Я сейчас закрою ваше дело и распоряжусь… А в военкомате сразу подойдите к лейтенанту Крушевскому. Крушевский, запомнили?» Выходя, Сергей Иванович не выдержал: коротким кивком да поклонился этому пожилому человеку с грустными всепонимающими глазами.

Конечно же, откуда было знать Сергею Ивановичу, что вовсе не по желанию Рево Макарова занялся им начальник милиции, что дважды со стороны просили того разобраться с «делом Железина» как следует. Сначала, выполняя обещание, данное Петру Петровичу Шлямину, позвонил секретарь райкома партии. А недавно к самому начальнику заявился председатель колхоза имени Сталина Захар Константинович Сидоркин и битый час расписывал Железина как самого честного человека во всем Синявине, а может и во всем районе. Не о каждом такое говорят — волей-неволей заинтересуешься. Вот начальник и заинтересовался…