Расколдовывая Юнга: от апологетики к критике

Значение «Открытия бессознательного» оценить по досто­инству можно лишь учитывая общую ситуацию с изучением истории психиатрии, сложившуюся к концу 60–х годов, т.е. к моменту его написания. А ситуация эта, следует подчеркнуть, разительно отличалась от нынешней. Количество подобных ис­следований было достаточно ограниченно, а их содержание за­частую имело явно выраженную «партийную» окраску и по большей части оборачивалось тотальной мифологизацией ос­новного объекта авторских предпочтений. Как заявил Эллен­бергер во введении к «Открытию бессознательного», одна из трех основных задач книги состояла в преодолении свойствен­ной авторам ряда предыдущих работ склонности превращать историю в настойчивую демонстрацию почитания одного субъективно выбранного героя и в столь же настойчивое дис­кредитирование его противников. В отличие от большинства своих предшественников, Элленбергер обещал всеми силами удерживаться на мировоззренчески нейтральных позициях и по возможности избегать какой бы то ни было межпартийной полемики. «Благодаря интенсивным исследованиям, — отме­тил он, — проводившимся мною более десяти лет... я получил возможность собрать огромное количество новых фактов и взглянуть на многие из уже известных фактов в новом свете. Обнаружилось, что многие из легенд, длительное время переко­чевывавших от одного автора к другому, являются ошибочны­ми» [80, pp. V, VI].

Спустя почти четверть века историческую уместность та­кой исследовательской установки подтвердил, ссылаясь на ряд авторов, и уже упоминавшийся Марк Микейль.

Самые ранние исторические сочинения по психиатрии, от­носящиеся еще к XIX столетию, писались, в основной массе, немецкими авторами и чаще всего представляли собой то ли главы об истории психиатрии в трудах по общей истории ме­дицины, то ли вводные исторические разделы в учебниках по психиатрии. Начиная с 20–х годов XX века появилось множе­ство крупномасштабных биографических описаний жизни и творческой деятельности крупнейших деятелей психиатрии Франции и Германии [125; 128; 162]. Помимо этого, было опуб­ликовано несколько томов, прослеживавших специфические линии развития психиатрических идей и техник в отдельных странах [49; 67; 99; 133]. В них было представлено немало ценных фактических материалов, однако Элленбергер очень быстро осознал, что все эти труды тяготеют к чисто повество­вательному описанию и по сути своей агиографичны, а иногда также и националистичны по своему тону и устремлениям [137, р. 12].

Едва ли не самым значительным научным трудом по исто­рии психиатрии, уже существовавшим на момент появления «Открытия бессознательного», была «История медицинской пси­хологии» Грегори Зильборга [183]. Однако и в ней легко обнаружимо желание представить всю историю психиатрии как постепенное восхождение от абсолютного невежества, якобы царившего в прошлом, к подлинной науке, якобы царящей в настоящем. Как известно, высшим воплощением последней и для Зильборга, и для многих его современников, был психоана­лиз Фрейда[6]. Иными словами, в истории психиатрии тех вре­мен господствовал телеологический и презентистский (чи­тай: профрейдовский) подход, преодоление которого составля­ло одну из самых насущных задач исторической науки. Неудивительно поэтому, что «Открытие бессознательного», да­вавшее значительно менее зашоренную перспективу видения исторического процесса, было встречено научным миром с та­ким неподдельным энтузиазмом: все дело в том, что оно как нельзя лучше отвечало ожиданиям научного сообщества.

Последнее замечание, вводящее в рассуждения о причинах огромного успеха работы А. Элленбергера такую составляю­щую, как общественные ожидания, требует ряда пояснений. Когда мы говорим, что Элленбергер обнаружил некие новые факты и, соответственно, развеял некогда бытовавшие иллюзии, вовсе не обязательно утверждать также, что это и есть оконча­тельные факты, т.е. абсолютные истины. Речь идет лишь о более или менее обоснованных предположениях, причем даже в тех случаях, когда эти предположения выглядят совершен­но обоснованными, не стоит забывать, что подобная «обосно­ванность» может быть лишь плодом некоего консенсуса, дос­тигнутого определенным сообществом ученых на каком–то конкретном отрезке времени. Учитывая вышесказанное, есть смысл весьма осторожно оценивать некоторые заявления, дела­емые Элленбергером все в том же введении к «Открытию бессознательного». Там говорится, в частности, о том, что в основании проведенного исследования лежат следующие прин­ципы: «Никогда не принимать ничего на веру. Проверять все без исключения. Рассматривать все в контексте. Проводить четкое различение между фактами и интерпретацией фактов» [80, р. V]. Об этом своем методологическом кредо Элленбер­гер нашел необходимым заявить и в специальной статье, полу­чившей название «Методология написания истории динамичес­кой психиатрии» [73].