Расколдовывая Юнга: от апологетики к критике

Во–первых, своей всемирной известностью Юнг обязан вов­се не быстрому признанию его оригинальных идей немецко­язычной публикой. Напротив, в германском культурном кон­тексте основатель аналитической психологии вполне мог бы надолго задержаться на вторых ролях, не получи он на первых порах мощной финансовой и «пиаровской» поддержки целого ряда своих ранних пациентов (точнее — пациенток), представ­лявших самые богатые и влиятельные роды отнюдь не Герма­нии, Австрии или Швейцарии, а ... Соединенных Штатов Аме­рики. Во–вторых, в годы становления своего культа Карл Густав Юнг, правильно оценивший рыночную ситуацию, сделал мно­жество знаковых выступлений и публикаций именно на анг­лийском языке. Публикация его многотомного Собрания сочи­нений (Collected Works) началась в Америке. Именно на английском впервые вышли его автобиографические «Воспо­минания, сновидения, размышления» [117]. С тех пор и пове­лось, что правоверные юнгианцы всего мира (в том числе и наши соотечественники) знакомятся с духовным наследием своего учителя, как правило, то ли по английским оригиналам и переводам, то ли вообще на своем родном языке. И, наконец, как свидетельствует Ричард Нолл (сам — наполовину немец), главное преимущество рассматриваемой в моей работе тради­ции как раз и состоит в том, что именно ее основатель, Анри Элленбергер, был первым из исследователей Юнга, кто, в отли­чие от такого рода «знатоков», «выказал способность прочитать Юнга в оригинале (т.е. на немецком) и понять его культуру» [30, с. 415].

Если преподаватель способный, то его первая за­дача состоит в том, чтобы научить своих учеников признавать неудобные факты, я имею в виду такие, которые неудобны с точки зрения их партийной по­зиции; а для каждой партийной позиции существуют такие крайне неудобные факты.

Макс Вебер. Наука как призвание и профессия

ГЛАВА I. Анри Элленбергер и открытие исторического Юнга

Славу зачинателя традиции историко–научной критики пси­хоанализа Анри Элленбергеру (1905–1993) принес капиталь­ный труд под названием «Открытие бессознательного: история и эволюция динамической психиатрии» [80]. Почти сразу же после выхода в 1970 г. книга получила массу похвальных от­зывов в американской и британской научной прессе[2], а в те­чение еще нескольких лет была переведена на немецкий, испан­ский и французский и вскоре превратилась в едва ли не самый достойный доверия источник сведений по истории психоанали­за. Особое мнение касательно значимости этой работы — ив Америке и в Европе — имели, разумеется, правоверные фрей­дисты, поскольку именно учение Зигмунда Фрейда подверглось в ней наиболее глубокой и всеобъемлющей критике. Между прочим, сопротивление представителей данного направления глу­бинной психологии (в те годы все еще занимавших ведущие позиции в западном, а особенно — в американском психиат­рическом истеблишменте) чуть было не поставило под угрозу появление этого труда в печати. Рукопись была последова­тельно отвергнута тремя американскими издательствами, в ко­торые обращался Элленбергер, и принята к публикации лишь в четвертом по счету.

С тех пор минуло уже три десятка лет, противники обнаро­дования результатов элленбергеровских изысканий уже дале­ко не так сильны, а вот «Открытие бессознательного», пережив множество переизданий, по–прежнему украшает полки большин­ства крупных книжных магазинов Запада и фигурирует в каче­стве одного из важнейших источников едва ли не в каждом серьезном научном исследовании, связанном с историей пси­хоанализа. Помимо этого историко–научного шедевра, Элленбергер является автором небольшой монографии и нескольких десятков научных статей, посвященных различным аспектам истории психиатрии. Некоторые из этих работ, как мы увидим далее, обладают вполне самостоятельной историко–научной цен­ностью, в том числе и как источники сведений, имеющих реша­ющее значение для переосмысления деятельности Карла Густа­ва Юнга. Однако, как с сожалением отмечает исследователь творческого наследия Элленбергера Марк Микейль, «в то вре­мя как с его основным трудом читатели, интересующиеся исто­рией наук о человеческой психике, знакомы достаточно хорошо, о менее крупных произведениях осведомлено очень небольшое количество людей, даже из числа специалистов» [137, р. VII].