Расколдовывая Юнга: от апологетики к критике

В четвертой главе «Открытия бессознательного» («Истоки динамической психиатрии») Элленбергер переходит к анализу социальных, политических и интеллектуальных предпосылок возникновения психоанализа. Важнейшим для понимания сущ­ности этого течения оказывается, на мой взгляд, развиваемое Элленбергером (вслед за немецким историком науки Верне­ром Лайбрандом [132]) понятие «романтической медицины», сформировавшейся в Германии XIX века под сильным влияни­ем таких философов–романтиков, как Фридрих Шеллинг, Гот­либ Генрих фон Шуберт, Игнац Пауль Трокслер и Карл Густав Карус. По мнению Элленбергера, любой исследователь, ознако­мившись с теориями представителей романтического направ­ления в медицине (таких, например, как Иоганн Кристиан Райль, Иоганн Кристиан Август Хайнрот или Генрих Вильгельм Нойманн), «узнает во многих открытиях Блейлера, Фрейда и Юнга возвращение к этим забытым источникам» [80, р. 215]. Никто из первых психоаналитиков, особо подчеркивает Элленбергер, не испытал на себе столь сильного влияния со стороны роман­тической натурфилософии, нежели Юнг. Не менее важная ин­теллектуальная контекстуализация психоанализа связана с именами и воззрениями таких философов, как Артур Шопенга­уэр и Эдуард фон Гартманн, являвшихся, как известно, больши­ми почитателями иррациональных мотивов, скрытых в бессоз­нательных глубинах человеческой психики.

О том, насколько сильным оказалось непосредственное вли­яние на мысль Юнга месмеризма, гипнотизма, романтической медицины и философии иррационализма, пространно рассужда­ет один из более поздних исследователей юнгианства Фрэнсис Шаре в своей книге «Спиритуализм и основания психологии К.–Г. Юнга» [63]. На момент ее выхода д–р Фрэнсис Шаре пре­подавал психологию и философию религии в университете го­рода Оттава, а также в Макгилловском университете (Монре­аль, Канада). В последующие годы, судя по достаточно скупой информации, имеющейся у автора этих строк, Шаре испытал определенное разочарование в потенциале академической на­уки вообще (и академической критики Юнга в частности) и перешел на сторону того самого мировоззрения, взыскательным исследователем которого предстал в «Спиритуализме и осно­ваниях психологии К.–Г. Юнга». В настоящий момент Фрэнсис Шаре является одним из руководителей действующего в Кана­де Центра по изучению и распространению юнговских спири­туалистических воззрений. Этот центр носит то же название, что и один из самых поздних и наиболее спекулятивных тру­дов основателя «научного спиритуализма» (Юнга) — AION [44].

Какими бы ни были нынешние пристрастия Шаре, его ис­следование спиритуалистических элементов мировоззрения Юнга остается необычайно ценным. Как показывает Шаре, мес­меризм оказался одним из главных исторических протагонис­тов спиритуализации юнговского мышления. Однако были и другие предтечи. Все по–настоящему значительное имеет дол­гую предысторию. Формирование мировоззрения Карла Густа­ва Юнга не является исключением. За полтора столетия, пред­шествовавших рождению его оригинального учения, было сформулировано огромное множество идей и доктрин, имевших более или менее выраженную связь со спиритуализмом. Спи­ритуалистический вектор аналитической психологии — резуль­тат сложного мозаичного переплетения этих воззрений. К этой «протосубстанции», или «опорной базе данных» юнговского спи­ритуализма есть смысл приглядеться повнимательнее.

Согласно исторической схеме, предложенной Элленберге­ром, датой зарождения динамической психиатрии (одной из поздних ветвей которой оказалось юнгианство) может считаться 1775 год. В тот знаменательный год истинное дитя эпохи Про­свещения врач Франц Антон Месмер заявил о том, что тради­ционную христианскую практику изгнания нечистой силы (экзорцизм) вовсе не следует считать пережитком архаических верований. Напротив, Месмер признал подобную процедуру одним из проявлений открытого им «эмпирического» феноме­на, для обозначения которого он ввел термин животный маг­нетизм. По мнению Шаре, «эта концепция отвечала чаяниям только еще нарождавшегося современного мира обрести такой метод лечения, который более не нуждался бы в привязке к формальной религии» [63, р. 28].

Суть этого «нового научного» подхода, пришедшего на смену старинным религиозным практикам, сводилась к следующим трем основным принципам: 1) в мире присутствует некий тон­кий физический флюид, обладающий магнетическими свойства­ми и вследствие этого служащий универсальным связующим звеном между всеми человеческими существами, Землей и не­бесными телами; 2) заболевание возникает ввиду нарушения пропорций в распределении этого флюида в человеческом орга­низме, а излечение, соответственно, требует восстановления на­рушенного равновесия; 3) достичь восстановления утраченно­го равновесия можно с помощью определенных техник, позволяющих извлекать избыток этого флюида или, наоборот, восполнять его недостачу в организме пациента [136].