Расколдовывая Юнга: от апологетики к критике

Естественно, реальные терапевтические успехи сторонни­ков теории животного магнетизма базировались вовсе не на «извлечении» или «передаче» этой мифической субстанции, а на том факте, что едва ли не впервые основной упор был сде­лан на интенсификации межличностного общения врача и па­циента, причем главной составляющей этого общения оказа­лась процедура психологического внушения. Еще одним термином, использующимся для обозначения аналогичных прак­тик в современном мире, служит слово гипноз. В этом–то, меж­ду прочим, и состояло подлинное открытие Месмера, равнознач­ное, по сути дела, открытию психотерапии как таковой: если настойчиво и умело внушать пациенту, что его исцеление за­висит от устранения излишков или восполнения недостачи чего угодно (будь–то месмеровский «флюид» или, например, юнговский «архетипический материал» — при умелом внушении сго­дится любая спекулятивная гипотеза), вполне можно научиться вызывать у больного ощущение избавления от страданий.

Осознание этой главной заслуги Месмера не заставило себя долго ждать. Среди его ранних французских и германских пос­ледователей в очень скором времени выделилась группа сто­ронников чисто психологической интерпретации магнетичес­ких явлений. Они пришли к выводу, что для объяснения воздействия врача на пациента нет нужды прибегать к гипотезе о какой–то особой физической субстанции, служащей передат­чиком. Придерживавшиеся этого воззрения «месмеристы–анималисты» сильно расходились с ортодоксальными последовате­лями Месмера («флюидистами»), считавшими, что никакое внушение не было бы возможно, не будь задействован в этой «магнетизации» специфический физический посредник.

Интересующее нас соединение месмеровского учения со спекулятивной философией, подготовившее его будущее слия­ние непосредственно со спиритуализмом, произошло, как и сле­довало ожидать, на германской почве. Немецких сторонников теории животного магнетизма отличало глубокое идейное род­ство с романтической философией, одним из главных принци­пов которой была идея о пронизывающей и связующей все сущее Мировой Душе. Месмеристы–романтики предположили, что магнетический флюид может служить тем самым каналом, с помощью которого человеческие существа способны контак­тировать с этой метафизической реальностью. Особые симпа­тии вызывали у них несколько более поздние рассуждения Мес­мера о том, что странные феномены, продуцируемые его пациентами в ходе магнетических (гипнотических) сеансов, могут рассматриваться как проявление особого шестого чув­ства, ответственного за такую экстраординарную способность, как ясновидение. Предположение о наличии некоего «шестого чувства» Месмер впервые высказал в своем трактате 1781 г. «Précis historique des faits relatifs au magnétisme animal jusques en avril 1781» [136]. Очевидная близость этого труда к воззре­ниям, характерным для древнейших религиозных суеверий, за­ставила одного из современных исследователей месмеровского наследия назвать «Précis historique...» «трактатом об оккульт­ных науках»[59, р. 189]. Однако, в отличие от самого Месмера, немецкие сторонники романтизации его теории ничего стран­ного в этой способности не видели: по их мнению, пророчес­кий дар, активизирующийся в ходе «магнетического транса» — естественное следствие установления непосредственного кон­такта с их излюбленной реальностью — Мировой Душой.

Желание обнаружить несомненное эмпирическое подтвер­ждение верности этого принципа было вскорости удовлетворе­но, по крайней мере, у тех, кто этого жаждал. Таковым подтвер­ждением явилась знаменитая «преворстская провидица» — женщина по имени Фредерика Хоффе (1801–1829), якобы об­ладавшая способностью, находясь в трансе, предсказывать бу­дущие события и получать послания из мира духов. Фрау Хоф­фе превратилась для многих романтиков в своеобразную культовую фигуру: совершить хотя бы одно паломничество в священные места ее обитания считали своим долгом практи­чески все ведущие представители этого движения. Аудиенцию с матроной спиритуализма имели философы Франц Баадер, Готтлиб фон Шуберт, Фридрих Шеллинг, а также теологи Да­вид Штраус и Фридрих Шлейермахер. Особую заботу по отно­шению к «преворстской провидице» проявил немецкий врач–месмерист Юстин Кернер (1786–1862), в доме у которого она провела свои последние годы. Практически сразу же после ее смерти (в 1829 г.) в свет вышла книга Кернера о его общении с этой удивительной дамой, а также о том, как ему удавалось некоторое время сдерживать мощнейший напор ее соматичес­ких симптомов посредством комбинирования методов экзорцизма и магнетизма.