Расколдовывая Юнга: от апологетики к критике

Картина тех времен была бы неполной, не упомяни мы о спиритизме. Мощнейшая волна популярности этого движения, зародившегося в Соединенных Штатах еще в 1847 г., прокати­лась по Европе в 1852 г., оставив после себя бесчисленное количество небольших групп людей, вызывавших духов умер­ших посредством столовращения, автоматического письма и медиумизма. Имелись значительные расхождения в интерпре­тации предполагаемых посланий из мира иного. Многие люди относились ко всему этому весьма скептически, но тем не менее продолжали участвовать в сеансах столовращения, рассматри­вая подобное занятие как салонное развлечение. Убежденные сторонники превращали спиритизм в свою личную религию. Некоторые набожные люди видели в этом происки дьявола. Однако, например, Самуил Прейсверк неоднократно вступал в спиритические контакты со своей покойной женой < ..> Поми­мо спиритизма в те годы имел место значительный интерес к оккультизму. Среди бестселлеров тех дней были книги «Преворстская провидица» Юстина Кернера и «Загадка человека» Карла дю Преля. <...> На дух эпохи серьезно повлияла и тог­дашняя литература для детей и юношества. В этой связи следу­ет упомянуть имя Оттилии Вильдермат, написавшей немало книг для юных дам. <...> Стефани Замстейн–Прейсверк утверждает, что некоторые из образов, явившихся в ходе медиумических откровений Хелен, были позаимствованы именно из романов Вильдермат [78, pp. 297–298].

Кроме того, еще в «Открытии бессознательного» Элленбер­гер высказал предположение о том, что присутствие в медиу­мических фантазиях Хелен образа серьезной и вдумчивой жен­щины по имени Ивен можно считать зародышем более поздней юнговской концепции индивидуации. Основанием для этого суж­дения послужило заключение Юнга о том, что образ Ивен — не что иное, как взрослый аспект личности девушки–медиума, на­ходившейся в процессе реализации своего бессознательного материала. Однако, как показывается в более поздней статье о случае Хелен Прейсверк, этот же самый процесс, ставший впос­ледствии краеугольным камнем всей теоретической системы Юнга и по сей день считающийся одним из его самых изуми­тельных открытий, может быть увязан с распространенным суе­верием, бытовавшим в те времена во многих швейцарских се­мьях «Очень типичной была вера в ангела–хранителя, стоящего на защите любого человека, а особенно ребенка. Порой у того или иного ребенка возникали очень прочные отношения с его собственным ангелом, превращавшимся в его воображаемого напарника. В этом плане Хелен Прейсверк не была исключе­нием Она верила в то, что ее ангел–хранитель, явно отождеств­лявшийся ею с Ивен, выступает в роли посредника между ней и ее покойным дедом Прейсверком. Свои послания деду она передавала через Ивен, а тот — через все ту же Ивен — давал ей свои советы» [78, р. 297].

Приведенные выше дополнительные сведения относительно истоков многих из медиумических откровений Хелен суще­ственно снижают ценность юнговской диссертации как одного из ранних подтверждений его последующих теорий, однако пока ничего не говорят о моральных аспектах его работы с Хелен. По этой — куда более острой — проблеме в статье Элленбер­гера содержится целый блок новых данных и рассуждений.