Расколдовывая Юнга: от апологетики к критике

За истекшие три десятилетия элленбергеровская критика Фрейда и фрейдистского движения пополнилась массой новых фактов. Наиболее всестороннее подтверждение сектантского характера фрейдовской школы содержится в работе Фрэнка Саллоуэя «Фрейд, биологизатор разума: по ту сторону психо­аналитической легенды» [173]. Сам подзаголовок данного не­превзойденного труда — «По ту сторону психоаналитической легенды (курсив мой. — В.М.)» — воссоздает настрой, гос­подствующий в «Открытии бессознательного», автор которого утверждал, что «.. с самых первых шагов психоанализ форми­ровался в атмосфере легенды, вследствие чего до тех самых пор, пока не удастся полностью отделить подлинные истори­ческие факты от легенды, ни о какой объективной оценке этого движения говорить не приходится.... К сожалению, изучение легенд, их тематической структуры, а также особенностей фор­мирования и зарождения, представляет собой одну из наименее изведанных областей науки» [80, р. 547]. Словно в ответ на призыв старшего коллеги, Саллоуэй тщательно анализирует основные мифы и легенды, ореолом которых окутана практи­чески вся история психоанализа, и представляет систематичес­кий «Каталог основных фрейдовских мифов» [173, pp. 489–495]. Из огромного количества прочих критических исследований истории фрейдизма мне хотелось бы отметить две необычайно нашумевшие и вызвавшие массу дебатов работы Джеффри Муссаефф Массона — «Покушение на правду» [138] и «Окон­чательный анализ» [139].

С Юнгом и его последователями Элленбергер обошелся, по справедливому мнению многих его читателей, куда мягче. Марк Микейль, например, утверждает, что «Элленбергер неоднократ­но критикует Фрейда за то, что тот сформировал вокруг себя школу, отличительными чертами которой были культ основате­ля, закрытое членство, наличие специальных учебных учрежде­ний и тщательно ритуализированных методов обучения, а так­же сравнивает эти фрейдистские практики с религиозными и философскими сектами давних донаучных времен. В то же время формирование аналогичных движений вокруг Адлера и Юнга не вызывает с его стороны столь же сильного неодобрения» [137, р. 42]. Хотя между современными критиками юнгианского сектантства и Элленбергером нет такой прямой связи, как между тем же Элленбергером и демифологизаторами фрейдизма, это не означает, что связь вовсе отсутствует. Во–первых, Элленбер­гер, даже по отношению к своему уважаемому соотечественни­ку, оказался честным историком. Хоть и был ему Юнг более люб, чем Фрейд, все же именно Элленбергер нашел в учении и деятельности своего «фаворита» целый ряд весьма уязвимых мест, вокруг которых и стала формироваться критика юнгизма. А во–вторых, даже если бы этих открытий и не было, одного лишь прочтения антифрейдистских страниц и осознания того, что даже такую величину, как Фрейд, критиковать можно и нужно, было бы вполне достаточно, чтобы прийти к мысли, что точно так же можно отнестись и к Юнгу. Весьма символично, что после выхода «Открытия бессознательного», практически параллельно с демифологизацией фрейдизма, началось анало­гичное переосмысление миссии юнговской школы.

Пускай Элленбергер высказывался по поводу юнговской «школы» не так критично, как о фрейдовской, но значит ли это, что он признавал появление подобного харизматического дви­жения непременным атрибутом всякой динамической психиат­рии, всерьез претендующей на место в большой науке? Считал ли он, что это — извечное положение дел, что никак иначе и быть не может? Считал ли он, что история науки должна изу­чаться, как «черный ящик», т.е. как история весьма своевольного принятия и не менее своевольного отвержения определенных верований, или еще радикальнее — безжалостной борьбы за выживание, анализировать которую лучше всего было бы с по­мощью социологических и антропологических методов, приме­няемых при анализе первобытных орд?[23] Судя по всему, нет. В одном из последних абзацев «Открытия бессознательного» [80, р. 895] он напоминает, что среди четырех основных героев его истории был ведь и Пьер Жане, не создавший никакой школы и не завещавший группе своих последователей хранить и приум­ножать в веках славу своего учения. Более того, Элленбергер считает, что многие из идей этого пионера динамической психи­атрии были незаслуженно забыты, а его роль непростительно умалена последующими поколениями исследователей. Произо­шло это не в последнюю очередь именно из–за отсутствия та­кой мощной «группы поддержки», как собственная школа или движение.

Вот несколько высказываний из «Открытия бессознатель­ного» [80].

Пьер Жане — замечательный пример того, сколь неспра­ведливо порой распределяются между учеными слава и забве­ние. К 1900 г. у его современников было такое ощущение, что Жане вскоре станет основателем влиятельной школы. Тем не менее [в последующие годы], хотя он продолжал работать, об­щее впечатление было таково, словно он постепенно уходит в тень.... Судя по всему, лишь очень немногие осознавали, что он подготавливает синтез колоссальных масштабов (407).