Расколовшаяся Луна

— О, я приятно удивлена. Я всегда боялась, что заработаю восполнение мочевого пузыря, если пересплю с тобой, — пошутила я и поняла, что стала разговорчивой. Раньше мне было невероятно сложно разговаривать с мужчиной, который делил со мной постель или собирался сделать это. Какой бы абсурдной не была моя словесная сдержанность. Снова матрас затрясся.

— Я никогда не совокупляюсь с женщиной, не поохотившись прежде. Важность некрофилии всеобще переоценивают. Холодные, безжизненные части тела не актуальны. — Я захихикала. Колин производил отнюдь не холодное и безжизненное впечатление. Ни безжизненное, ни тихое. Он разговаривал со мной… на гэльском…

И только после того, как битва закончилась с обеих сторон, мне было позволено развязать его путы. Я нежно провела по вмятинам, которые оставил пояс от кимоно, на его запястьях.

— Между прочим, мне они были не нужны. Я был достаточно сытым. — Я с удивлением повернулась к нему. Его улыбка отступила к глазам, которые с возрастающей темнотой становились снова блестяще-чёрными.

— Но почему тогда всю работу пришлось выполнять мне?

— Я хотел быть уверенным в том, что всё, что ты делаешь, происходит добровольно. Кроме того, хотелось бы тебя очень попросить, леди Чаттерлей. Я тоже внёс свою скромную часть в это дело. — И она не была такой уж скромной. Я, даже если бы хотела, не могла ему ничего на это возразить.

— Ты знал, что я приеду?

— Я надеялся на это. — Многозначительность в его тоне заставила меня тут же покраснеть. Колин нагло улыбнулся мне.

— Нет, я не это имела в виду… я…

— Мне было ясно, что ты имеешь в виду. Я учуял, что Мар отдалился от тебя, а ты приближаешься ко мне и…

— О Боже! — Я резко села. — Мар! Как только я могла забыть про него! О нет, мой брат вместе со своим Маром на корабле, а я занимаюсь здесь…

— На корабле? — прервал меня Колин и тоже сел. — На каком корабле? — Но я уже сбежала из нашего любовного гнёздышка и бегала, как испуганная курица, между моими положенными в ряд сохнущими пожитками, затащила мою насквозь мокрую одежду с балкона и пыталась повесить её над печкой, где нижнее бельё все ещё пускало пар, вытряхнула влажный рюкзак… и собственно не знала, чего хочу. Здесь выглядело всё так, как в тибетском походном борделе. Мисс Икс считала всё классной новой игрой и снова и снова напрыгивала сзади на мои икры ног, что заставило меня один или два раза резко вскрикнуть. Колин наблюдал за мной какое-то время, явно зачарованный, но, тем не менее, забавляясь.

— Эли, дорогая. — Он вытянул свою руку.

— Надень на себя что-нибудь, когда разговариваешь со мной! — зашипела я.

— То же самое могу сказать и тебе. Ты распространяешь большое количество женского обоняния в моей хижине. — Испуганно я остановилась. Точно, я тоже была ещё не одета. Подозрительно я повернула голову назад.

— Мой зад трясётся, когда я хожу? О Боже! Мой зад! Я ведь здесь не ради моего зада! Что я такое говорю! Я здесь ради…

— Ради себя. И меня. Это две очень хорошие причины. И да, твой зад трясётся. Всё другое испугало бы меня. Но ты злоупотребляешь именем господа слишком часто, с того времени, как потеряла рубашку и штаны.

Я смущённо опустила глаза. Да, действительно. И не только из-за того, что ругалась. Колин встал, взял меня за руку и притянул рядом с собой на кровать.

— Я знал, что ты хочешь поговорить со мной. И мне было ясно, что должна была быть третья причина, чтобы приехать. Тебе она была нужна как повод.

Я сконфуженно кивнула. Так можно было выразить это тремя предложениями.

— У тебя были все права, чтобы сначала позаботиться о твоих собственных травмах, Эли. Это необходимое условие для всего другого.

Колин поднялся, подошёл голым к грубо сколоченному шкафу и спокойно выбрал себе льняную рубашку и тёмные джинсы.

— Я знаю, ты считаешь, что у тебя морская болезнь, но я хочу оставаться как можно дольше сытым. Мы едим к Луису. На Зильт. Там мы можем поговорить.

— У меня… у меня не только морская болезнь. У меня ещё и фобия к лошадям. Но, пожалуйста, если ты хочешь, чтобы я получила воспаление лёгких. У меня ведь ненароком нет даже сухих носков. И только один сапог. — Я пошевелила пальцами ног.

— Проблему с одеждой мы можем решить. Может, тебе подойдёт что-то от Джулианы.

— Джулианы? — спросила я с подозрением, и внезапно у меня в груди взорвалось едкая ревность. Кто, пожалуйста, была теперь эта Джулиана? Вторая и побочная женщина Колина, когда меня не было?

— Наблюдательница за птицами. Ей, между прочим, стало немного лучше.

Колин бросил мне брюки, в которые поместились бы две меня, увенчанные мягким, серым нижним бельём, бесформенными ботинками и охотничьего зелёного цвета флисовым свитером. В то время как он превратился в тайную мечту любого гомосексуального дизайнера, я переживала злополучную метаморфозу внешне в толстое пугало.