Расколовшаяся Луна

Ещё раз в ночи раздалось ржание Луиса — громче, а так же более требовательно. Он стоял в конце прохода конюшни, пустое стойло между ним и другими лошадьми. Я осталась стоять неподвижно, когда Колин подошёл к нему, и Луис прижал свою тяжёлую голову к его щеке. Потом уши Луиса шевельнулись в мою сторону, и он, узнав меня, фыркнул.

— Он узнал тебя снова. Комплимент.

— Я тоже рада, — ответила я саркастически, но я тайно наслаждалась нежностью Колина, которая с сегодняшнего дня относилась не только к Луису, но и ко мне. Она глубоко меня растрогала. Ещё никогда конец дружбы не приносил мне такого облегчения и в тоже время наполнил тёмной, тяготящей тоской. Становилось всё хуже. Опять на мои глаза навернулись слёзы.

— Я полагаю, ты не хочешь проехаться верхом?

Я покачала головой. Говорить было слишком опасно, слёзы близко. Чувствовал ли Колин вообще, что со мной происходило? Я сама себя не понимала.

Он вывел Луиса из прохода конюшни, привязал его и пошёл впереди меня к маленькому, покрытому соломой домику, который был построен как раз рядом с конюшней. Он служил как дом для отдыха для тех лошадников, которые сразу, как проснуться, хотели чувствовать запах навоза в носу. Например, Колин.

Он открыл и отошёл в сторону, чтобы я могла зайти. Когда он включил свет, я, ослеплённая, сощурилась, но Колин сменил его быстро на древнюю масляную лампу, которая выглядела так, будто её украли с пиратского корабля, и распространяла успокаивающее слабое мерцание.

Ниша с удобной, широкой кроватью, стол и стул, крошечный диван, телевизор, холодильник — больше здесь ничего не было. Обозримый оплот цивилизации, в котором я снова должна буду дожидаться Колина. Я чувствовала себя отосланной, как и при моём первом посещении Зильта, когда он хотел отправить меня в коттедж.

— Я позабочусь, чтобы тебе принесли что-нибудь поесть. Янзен готовит превосходно. Я вернусь через пару часов, тогда мы сможем поговорить.

Прежде чем он смог отвернуться, я схватила его за воротник и сдвинула последний в сторону. Удивлённый он остановился, чтобы позволить сделать мне это. Но следы от моих укусов уже исчезали, а царапин на груди и вовсе не было видно.

— Мне очень жаль, — сказала я. О нет. Мой голос дрожал. — Я только хотела убедиться, что это действительно случилось… мне нужно доказательство…

Колин поднял свою руку и костяшками пальцев провёл нежно по моей щеке.

— Это чудо, что вообще ещё можно что-то увидеть, — ответил он тихо. — Завтра уже ничего не останется. Если бы я мог, то носил бы отпечаток твоих маленьких, острых зубок на моей коже всю вечность.

Всю вечность. Если мы, люди, говорили так, то это была просто фраза. Если это говорил Колин, то это была правда. Всю вечность. Я в какой-то момент умру, а он будет всё ещё здесь. Не изменившийся. Следующие сто лет. Двести лет, триста. Снова и снова новые встречи. Новые женщины. Как только мне остаться в его памяти? С помощью смешного укуса в плечо, который исчез через несколько часов?

При этом представлении мои слёзы потекли так бурно, что мне пришлось всхлипнуть, чтобы можно было дышать дальше. Я хотела вытереть их с лица, но Колин опередил меня. Осторожно он собрал их с моих мокрых щёк, нежные, щекочущие прикосновения его языка, но они вряд ли могли утешить меня.

— Я этого не понимаю, — плакала я. — Почему я не радуюсь? Я должна бы прыгать до потолка от счастья.

— Посткоитальная грусть. — Колин вытер влагу с моих глаз и облизал свой большой палец. Его складки возле губ углубились в любящей насмешке. — Меня удивляет, что это произошло только сейчас. Ты хорошо держалась.

— Посткоитальная? Что…? О. Понимаю. — Да. Латинский я учила в Кёльне. Postkoital было что-то вроде как «после полового акта». — Но прекрасно. Почему, собственно, никто об этом не говорил на уроке полового воспитания? И всё-таки этот феномен не был мне совершенно не знаком.

— Знаешь, как французы называют оргазм? — продолжил Колин, не отрывая своего блестящего взгляда от моих слёз, и я была рада, что он не смотрел мне прямо в глаза. — La petite mort. Маленькая смерть. Немного скорбишь об этом. Это всё включает в себя.

— Я думала, что если… — Я потеряла мужество, но Колин сделал вид, будто я ничего не сказала, и поэтому я быстро снова нашла его. Решительно я набрала в лёгкие воздуха. — Я думала, что если при этом вдвоём… хм. В мой первый раз у меня до этого не дошло. Ну, с Энди.

Мне казалось кощунством произносить его имя, но Колин даже не моргнул. Я пыталась найти слова, как золотоискатель. Тем не менее, этого хватило только для нервного заикания.

— Я знала об этом только в одиночку. Без э-э… мужчины. Но я думала, что после этого всегда немного грустишь, потому что не можешь ни с кем разделить. Ну, это… э-э. — Я сделала глубокий вдох. — Оргазм, — закончила я и чуть при этом не скорчилась. — Чёрт, почему у меня всегда такое чувство, что я слишком для этого молода, когда говорю на эту тему?