Расколовшаяся Луна

— В раздевалке! Знаете что? Да пошли вы куда подальше! В раздевалке — и это, конечно, совершенно случайно. Да возьмите сразу и зарезервируйте общий курс тантры! Как же я рада, что закончила школу и больше мне не нужно встречаться с вами каждый день! — бушевала я и захлопнула дверь перед его носом.

Я поехала так быстро и агрессивно в Кауленфельд, что машину заносило на поворотах, а колёса визжали. Мне подходило всё, пусть будет даже авария, если это только прогонит картины, которые засели у меня в голове. Мама в какой-нибудь экзотичной позе йоги и господин Шютц, который похотливо заглядывает ей при этом в вырез или между ног. Надеюсь, Россини, при первой возможности, откусит ему яйца.

Мамы действительно не было дома — ни её, ни жука. Правда Мистер Икс сидел посреди обеденного стола, окружённый обгрызенными ветками и разбитыми пасхальными яйцами (без сомнения, его работа) и был настолько милостив, мурлыкав, что наклонил голову, чтобы я могла почесать его за ухом. Успокоить кошачьи ласки меня не могли, но я должна была собраться с силами и написать письмо Колину. Я хотела послать его ещё сегодня, чтобы он как можно быстрее дошёл до Фридрихскога, где Колин арендовал почтовый ящик. Таким образом, мы не зависели от Нельсона, чтобы общаться друг с другом.

Измученная и всё-таки слишком встревоженная, чтобы думать о сне, я, спотыкаясь, поднялась наверх в мою комнату на чердаке и села, застонав, за письменный стол. Мои пальцы тряслись, когда я приставила ручку к бумаге — позднее последствие вчерашней тренировки.

— Привет, Сэнсэй, — начала я и подумала. Может, это было слишком невоспитанно? Но стиль письма Колина я всё равно никогда не достигну. И для языковых выкрутасов не осталось времени.

— Я хочу заранее заметить, что я не умею хорошо писать письма. Мои подруги никогда по-настоящему не читали их и тем более не отвечали на них. И единственное любовное письмо, которое я когда-либо писала, окончательно обратило моего любимого в бегство.

Гриша, вспомнила я. Двенадцать страниц сентиментальности. Что он, должно быть, обо мне думал? Мы никогда не разговаривали друг с другом. А потом он получил письмо из двенадцати страниц от девушки, которую, скорее всего, даже не замечал.

— Мы нашли квартиру Францёза — его вторую квартиру. Довольно мерзкая. Джианна чуть не свихнулась. Я, честно говоря, тоже. Но мы теперь знаем, из какого он времени. — Я пожевала мою ручку. Францёз был точно на сорок восемь лет старше Колина. А по словам Колина, у него при пятидесятилетней разнице в возрасте не было почти никакого шанса против Францёза. Но два года… На два года меньше силы для Францёза. Может быть, это превосходство и было как раз той унцией, которая, в конечном итоге, решит весь вопрос.

И если я напишу, что Францёз на сорок пять лет старше, это уже звучало гораздо лучше. Ладно, я скрывала три года. Если что-то пойдёт не так, мне придётся жить с мыслью, что я сознательно послала Колина на смерть. Разве только Францёз сразу убьёт и всех нас. Тогда это всё равно будет не важно. И всё же. Сорок восемь лет были не пятьдесят.

И если я сделаю из них сорок пять, то Колину будет легче принять схватку.

— Францёз на сорок пять лет старше тебя. И он, наверное, не всегда жил как перевёртыш. Я сильно надеюсь, что ты не испугаешься его возраста. Колин, я видела, как ты сражался с Тессой. Я знаю, какие силы дремлют в тебе.

Атака счастья на Пауля запланирована на следующую пятницу, 23 апреля. Джианна организовала билеты на концерт, Ultravox в Гроссе Фрайхайт. Якобы известная группа восьмидесятых. Я считаю, имя звучит как гигиенические подкладки, но да ладно. Чего-то другого в этот день нет, а мы можем выбрать только пятницу, потому что Фрнацёз весь день будет в дороге в Дрездене из-за контрактных переговоров. Он вернётся только поздно вечером. Эта дата стоит выделенная жирными буквами в его календаре. Кажется, она важна, поэтому он не пропустит её. Я знаю, что это на один день меньше времени для твоей тренировки. Но надеюсь, что подойдёт. (Кстати о тренировках: Ларс действительно мудак. Ты знал, что он называет тебя Блеки?)

Мы вместе шикарно поужинаем, посетим концерт и, если Пауль ещё будет в форме, мы, чтобы сделать вечер более целостным, свернём на дискотеку. Джианна сказала, что это идеальная комбинация. Немного роскоши и немного жизнерадостности — еда, музыка и танцы. Она итальянка, согласно общепринятым стереотипам, она должна это знать, не так ли? И я надеюсь, что она поцелует Пауля.

Между прочим, я как раз в Вестервальде. Я хотела ещё раз повидаться с моей мамой перед схваткой, но её здесь нет. Чёртово дерьмо. — Одна слеза капнула на мои кривые строчки, и, когда я её вытерла, чернила размазались. Но у меня не хватало нервов писать письмо заново.

— У меня ужасные сны о тебе, Колин. Я с удовольствием сказала бы, что люблю тебя, но в настоящее время я не уверена, что это так.

— Что за ерунда, — пробормотала я и зачеркнула последнее предложение. — Нет, я люблю тебя. Только ощущение в этот момент не такое. Но я это знаю. Совершенно точно. Semper fidelis, Лесси.