Расколовшаяся Луна

Тильман же не желал перебарывать себя. Как я между тем узнала, он уже успел также вылететь из гимназии в Альтенкирхене и должен был теперь посещать среднюю школу, против чего он упорно сопротивлялся. Мне было ясно, что я не должна была поощрять его в этом. Но я хотела, чтобы он снова вернулся со мной в Гамбург. Потому что как раз это я и планировала: после моего устного экзамена снова поехать к Паулю, даже если он будет сопротивляться этому всеми силами. Его атаковали. Мне нельзя было оставлять его одного. А в присутствие Тильмана я больше не чувствовала себя такой покинутой, да, я чувствовала себя в безопасности. Если кто-то и существовал, с чьей помощью я могла бы разоблачить и установить, кто является Маром, то это был Тильман. Не принимая во внимание Колина, но он осмеливался показываться вблизи Пауля, только тогда, когда был уверен, что Мар отсутствовал и не убьёт всех нас из чистой зависти к пище.

В прошедшие дни Мар не показывался. По крайней мере, это учуял Колин, когда был со мной. Но это ничего не значило. По словам Колина, существовали Мары, которые так сильно насыщались, что были сытыми и ленивыми в течение нескольких дней, а иногда даже одну-две недели. Некоторые даже получали особое удовольствие от того, чтобы сначала поголодать, а потом нажраться.

В Вестервальде Пауль был, возможно, пока в безопасности, также из-за множества орхидей и растений, которые мама посадила в качестве защиты. Они сбивали с толку Маров и нарушали их инстинкты. Но я могла бы поспорить на мою бабушку, что он не останется. Это был только визит вежливости. Не больше, не меньше. Через несколько дней он снова попадет в руки своего Мара. Тем не менее, его визит вернёт маме её блудного сына, а мне доступ к сейфу.

Пауль был хорошим водителем машины и не позволял вывести себя из равновесия нашим упорным молчанием. Тильман и я плохо могли говорить друг с другом, так как знали только одну тему: Тесса, Колин и мой отец. Об атаке на Пауля Тильман ещё ничего не знал.

Так что я углубляла свои знания об альянсе Бисмарка — теме моего устного экзамена — и только тогда вздрагивала, отрываясь от своей зубрёжки, когда снова звонил Францёз и мы, благодаря установке громкой связи Пауля, должны были выслушивать то, что ему казалось неотложным. А это было много чего. К счастью, связь обрывалась уже после нескольких минут, и мы были избавлены от жалоб Францёза о тесных, переполненных самолётах, неквалифицированном персонале безопасности и что толстая, неухоженная женщина, прямо рядом с ним, осмелилась съесть гамбургер с луком. Его последний звонок был из отеля в Дубае. Пауль начал беспокойно ёрзать на своём месте, когда ему, при ярком описании Францёза, стало ясно, что он в этот момент пропускает: километровые зоны для отдыха, мраморные гидромассажные бассейны и огромные водяные постели. Потом связь затрещала, и восторженные описания Францёза были прерваны и Тильман и я вздохнули с облегчением.

Недалеко от выезда с автомагистрали на шоссе — уже наступали сумерки, и мои глаза устали — внезапно за нами появилась чёрная тень. Я сразу же узнала броненосец Колина. Как маленький ребёнок, я прижалась носом к стеклу и смотрела с блаженной улыбкой на лице, как Колин прибавил газу и начал обгонять нас.

Когда он поравнялся с Паулем, который напрасно давил на педаль газа Volvo, Колин галантно коснулся своего виска, приветствуя нас, и проехал мимо.

— Yes! — воскликнули я и Тильман одновременно и хлопнули по рукам.

Пауль прорычал что-то о «Porsche» и «давно бы обогнал» и «созрели для психушки все трое», но на один короткий момент я была чуть ли не в эйфории. Колин был здесь. Большего мне не нужно было знать, хотя я не имела представления, как мне вообще встретиться с ним. На следующем повороте Паулю снова удалось оставить Колина позади себя, и тяжёлый внедорожник пропал из поля зрения. Какие намерения были у Колина? Неужели он хотел вернуться в свой старый дом?

Я не сказала маме, что мы приедем. Это должно было стать сюрпризом. Но она стояла уже перед входной дверью, когда Пауль заехал во двор. Как трое грешников, мы шагнули в её сторону. Я пыталась выглядеть по возможности здоровой и счастливой, что, вероятно, грандиозно провалилось; Тильман смотрел тупо на землю; только Пауль осмелился посмотреть на маму, но и он казался напряжённым и встревоженным. Мы все трое должны были с ней объясниться.

Прежде чем мама, чьи глаза сначала засияли, а потом наполнились слезами, смогла заключить Пауля в объятья, я протиснулась мимо него, бросилась ей на шею и прошептала:

— Он считает меня и папу сумасшедшими и не верит мне. Не упоминай ничего о Марах. Подыграй. — Я не хотела касаться её, никого не хотела касаться, но я должно была сделать это, чтобы передать ей информацию, в которой она срочно нуждалась. Я вздрогнула от нежелания.