Расколовшаяся Луна

— О, Елизавета, твоя мать… — Он покачал головой и провёл рукой по своим редким волосам. Я знала, что он хотел сказать. Она была совсем в другой лиге. Так как Гриша, в моём случае. Недосягаемой. Но господин Шютц не догадывался, что её пропавший муж был полукровкой, и что только благодаря этому факту она была лишена ночью своего сна, год за годом, день за днём. Может быть, она так быстро пережила горе, что теперь жаждала начать отношения с разведённым педагогом с лысиной, которого не окружало ничего мистического.

— Твоё подозрение совершенно абсурдно. Тем не менее, это не было бы самым худшим, — сказал Тильман позже, когда я, после чаепития с Паулем, мамой и его отцом, прошедшего с напускной лёгкостью, рассказывала ему в моей комнате о моих опасениях по поводу моей матери и его отца, хотя я между тем уже знала, что всё только вообразила себе. — Тогда мы были бы братом и сестрой.

— У меня уже есть брат, — проворчала я. — Мне его хватает.

— Эй, расслабься. Я знаю, что ты имеешь в виду. Это отстой. Я всегда сердился, когда мама заводила себе нового. Но я не верю в то, что твоя мама хочет что-то с ним начать.

На самом деле я тоже в это не верила. Тем не менее, мне не нравилась мысль о том, что мой учитель биологии разговаривал с моей мамой обо мне и Тильмане. Снаружи раздался сигнал. Это был господин Шютц, который хотел отвезти Тильмана снова в Риддорф.

— Мне пора, Эли. — Тильман встал.

— Подожди ещё минутку. — Я тоже встала и вытащила ключ из кармана своих джинсов. — Завтра я открою сейф моего отца. Может быть, я выясню при этом больше о папиных махинациях. Насчёт Маров. — Завтра, потому что сегодня я не смогу вынести больше никаких новостей. Маров было с меня достаточно.

Но интерес Тильмана был задет. Так что я могла ещё кое-что добавить:

— И моего брата атакуют. Я абсолютно уверена, что его атакуют.

— Вот дерьмо, — ответил Тильман небрежно, но очень подходяще.

— Прежде чем мы подумаем о Тессе, я хочу освободить его. А ты мог бы мне помочь в этом. Согласен?

— Блин, Эли, моя мама уже сейчас сходит с ума, а мой отец… — Он показал на улицу, и в тот же момент снова раздался сигнал.

— Позволь мне это устроить. Я уже кое о чём позаботилась. Мы с Паулем поедем назад в Гамбург, как только я сдам экзамены.

— Ладно. Очень хорошо. — Тильман довольно ухмыльнулся. — Эй, Эли, — сказал он, когда открыл дверь, и ещё раз повернулся в мою сторону. — Тебе правда нужно побольше есть. Мясо и всё такое. Ты действительно выглядишь довольно дерьмово.

— Спасибо.

Он без слов развернулся и быстро сбежал по лестнице. Я упала задом на кровать и стала ждать, пока не стало темно и я не могла сама себя больше видеть. Стала ждать, пока моя кожа перестала гореть и покалывать. Стала ждать, пока холодные слова Колина не затмила моя усталость. Потом, наконец, моё тело позволило себе отдохнуть.

Глава 22 Разговор матери и дочери

— Ладно. Теперь я его открою. — Я пошарила в кармане своей вязаной кофты и вытащила ключ, в то время как мама нервно ломала пальцы. Много времени у нас не было, так как Пауль как раз вышел на ознакомительную прогулку через деревню, и Бог знает, долго эта прогулка не продлится.

Мама и я отбуксировали сейф, объединив силы, из подвала в папин кабинет, потому что у нас обеих было такое чувство, что это будет неподобающе, открыть его там внизу в пыльной полутьме сундука бабушки. Потому что там он нашёл снова свой исконный дом, после того, как папа, во время своего и маминого отпуска в Италии, спрятал его от моих любопытных глаз, в гараже, как призналась мне мама. Что касается оригинальности, мы с папой находились примерно на одной, хотя и очень низкой ступеньки.

Я засунула ключ в замок, повернула его, открыла дверь и…

— Ого, — пробормотала мама сухо. В молчаливом согласии мы схватили свёртки и вытащили их. Я не знаю, существовал ли хоть один человек, кто, увидев такое количество денег перед собой, был бы так сильно разочарован. Рассеянно я пролистала одну из упаковок. Да, это было много денег, я оценила их примерно, по меньшей мере, в пятьдесят тысяч евро, наличными и мелкими купюрами.

Также в сейфе была визитная карточка, сложенный листок бумаги и карта Европы, на которой были отмечены некоторые места. Самый свежий, толстый крестик отмечал южную Италию. Это были места, где папа подозревал, что там находятся Мары. Может быть, он даже знал, что они там живут.

Дрожащими руками я развернула листок бумаги и начала громко читать, чтобы мама не слишком приближалась ко мне, или даже склонилась над моим плечом.

«Дорогая Элиза, я тебе очень благодарен, что ты вернула Пауля назад. Я надеюсь, что ему нравится его кухня и без стены. Я находил её открытой — так сказать, в американском стиле, лучше.» Мама вопросительно посмотрела на меня, но я уже читала дальше. «После того, как ты выполнила эти два задания, настало время для третьего: я хочу, чтобы ты стала моим преемником.»