Расколовшаяся Луна

— Я ещё не получил от Пауля зарплату. Я что, должен был воровать?

— Ты и своровал! У меня!

— Дааа, — ответил, растягивая слово, Тильман и почесал себе, зевая, шею. — Но это практически остаётся в семье. И у тебя их достаточно. Кроме того, мои косяки были ведь для чего-то полезны. Мы не уснули, заметили, как пришёл… Мар…

— Класс. Я тебе невероятно благодарна, что обрела такой опыт, потому что благодаря нему в будущем точно буду засыпать слаще, чем когда-либо. Я ещё сейчас дрожу как осиновый лист! И я не знаю, как долго Пауль это выдержит!

— Поэтому мы тем более должны что-то предпринять. Я думаю, семьсот евро хватит. — Он протянул руку и зашевелил пальцами.

— Ты покажешь мне квитанцию, и смотри, если нет. — Я бросила ему банкноты рядом с его чашкой кофе.

— Конечно. Ты определённо сможешь отнять их от налога.

— Тильман… — У меня редко возникала потребность кому-нибудь дать пощёчину, но в этот момент она явно была. Даже слишком сильная.

— Да ладно тебе. Что, собственно, хочешь предпринять ты? Моё задание теперь ясно. — Что же. Это был справедливый вопрос. В прошедшие дни я часами просто сидела и бессмысленно убивала время, в то время как Пауль и Тильман вместе бродили по хозяйственным магазинам, вставляли в рамки картины, составляли каталоги, а затем развлекались на вернисажах, даже если для Тильмана это было не всегда просто, благодаря нездоровой ревности Францёза.

Он не переносил никого другого вблизи Пауля. Но, по крайней мере, Тильман был занят. Я же сама чувствовала себя уже как домохозяйка, остававшаяся не у дел, которая ожидает своего мужа. И иногда я вела себя почти так же. Но об одной вещи я всё-таки позаботилась.

— Я навещу эту журналистку, которую мой отец назвал как возможное доверенное лицо. Джианну Виспучи.

— Ещё одна итальянка…

— Да. Должно быть, так оно и есть. Однако… Я боюсь, что мой отец ошибся. Он написал, что она доверительное лицо и специалист по сну. Я нашла её имя в Google. Она журналистка, но только в ежедневной газете «Гамбург Morgenpost». И, прежде всего, она пишет о культурных мероприятиях. Кабаре, детский театр, выставки, ничего особенного.

— Тогда пригласи её на наш следующий вернисаж через две недели. Там мы сможем спокойно понаблюдать за ней, и у нас появится хорошая возможность заговорить с ней и проверить её.

Нет. Две недели я не смогу просидеть здесь без дела и позволить Мару ночь за ночью посылать меня в глубокий гипноз, в то время как он сам высасывает из души моего брата последнее мужество. Я решительно покачала головой.

— Я хочу встретиться с ней сама, чем быстрее, тем лучше. И я не хочу, чтобы при этом Францёз был поблизости. Он заставляет меня нервничать. Если нам не повезёт, он прогонит её своим жеманством, прежде чем она начнёт нам доверять.

— Хм, — сказал Тильман, и это «хм» прозвучало для меня слишком не однозначно.

— Что «хм»?

— Ну, Эли, ты тоже кажешься не всегда слишком уж внушающей доверие. В последнее время ты ведёшь себя довольно непредсказуемо. Вообще-то ты ведёшь себя так с самого начала нашего знакомства.

— Ты из-за этого ползимы делал вид, что мы знакомы только мельком? — спросила я воинственно. Я старалась избегать этой темы, после того, как Тильман появился здесь, но пусть он знает, что его поведение ранило меня.

— Сначала я должен был переварить это сам, и всё, — объяснил Тильман. — Это не было направленно против тебя, Эли.

— Ты был нужен мне. — Обвинение в моих словах не возможно было не услышать. Тильман удивлённо приподнял брови.

— Почему ты мне этого не сказала? Вы, девчонки, думаете всё время, что мы можем читать ваши мысли. Правда, Эли, ты ходила как всегда в школу, писала контрольные на единицы, встречалась с толстой Майке и Бенни. Откуда я должен был знать, что я тебе нужен?

— Ну, может быть, тебе рассказали бы об этом твои карты Таро, — зашипела я и заморгала, потому что первые лучи солнца пробились сквозь окна кухни. — Послезавтра я поеду в Кунстхалле. Вечером состоится экскурсия с пенсионерами, организованная «Гамбург Morgenpost». Если повезёт, репортаж об этом будет писать Виспучи. Незначительные события, кажется, как раз её конёк. А теперь я иду спать.

Тильман не последовал за мной. Радуясь тому, что могу побыть одна, я завернулась в моё одеяло и отдалась приятному ощущению, что невредимо пережила ночь. Пауль дышал. У нас был план. А я, хотя и в состоянии ужасного страха, добровольно коснулась другого человека. Большего от жизни в этот момент я не могла ожидать.

Глава 27 Крушение надежды