Расплата (СИ)

Слеза все ж не удержалась и скатилась по щеке. Кристина отвернулась, не желая показывать слабость перед маркизом, а память услужливо подсунула теплую улыбку Этьена и ласковый его взгляд; его объятия и поцелуи… Всего несколько дней назад она была самой счастливой женщиной на свете. Всего несколько дней назад единственным, кто омрачал их с Этьеном счастье, был ворчливый, недовольный Милош. Как же она рада была бы сейчас его видеть! Слышать его ворчание, прятаться от недовольного, вечно что-то подозревающего взгляда… Видеть подбадривающую улыбку Мориса и спасаться от старика в объятиях любимого… Ничего этого теперь уже не будет. Да и счастье их было ошибкой, и за ошибку эту пришел кровавый час расплаты.

— А знаешь, Кристина, как он тебя называл, когда был уже в забытьи? — задумчиво проговорил Адриан после недолгого молчания. — Он называл тебя «моя маленькая Риантия»… Забавная ирония, да? Риантия уже не та, какой была раньше, страна давно разрушена, а Этьен за нее борется, цепляется… Заметь, он не отказался от нее. Она с грязью смешана, кровью залита, почти мертва, а он надеется еще спасти ее, отмыть, выходить… И мне кажется, что от своей «маленькой Риантии» он тоже не откажется. Был бы жив, Кристина… Был бы жив.

— Нет! Я этого не хочу, — отчаянно замотала головой девушка. — Ему нельзя сюда возвращаться.

— А я бы вернулся…

— Я не пара ему. Я не хочу, чтобы он опять из-за меня рисковал. Его жизнь в сотни раз дороже тысячи таких как я — он не должен за мной возвращаться. Адриан, Вы сказали, что не убьете его… Могу я тогда попросить Вас об одолжении?

— Проси.

— Если вдруг он жив… Если вдруг действительно за мной вздумает вернуться — Вы не пускайте его к Филиппу. Скажите ему, что я сбежала, и меня здесь нет, ладно?

— Кристина…

— Он должен отказаться от меня. Меня ведь нет уже давно, Адриан — я умерла… Еще тогда, в таверне. А сейчас и подавно. И наследнику я не пара. Пообещайте мне, что не подпустите его к Филиппу.

И потянулись дни тихие и спокойные. К счастью, Филипп не торопился проведать свою жертву, а вот Адриан, пользуясь приказом вернуть девушку к нормальному состоянию, почти все время находился рядом — заботясь о Кристине, он врачевал собственные раны. Ему ведь некуда теперь спешить: дома его не ждет ни тихая жена, ни без души приготовленный ужин, ни без любви согретая постель.

Как и обещал маркиз, спина заживала быстро — под действием мазей боль отступила, раны затянулись, и через пару дней Кристина уже спокойно могла надеть тонкое платье из легкого шифона и даже под присмотром своего целителя выйти на просторный балкон подышать свежим воздухом.

Как-то раз, гуляя, Кристина услышала детский смех. Девушка не удержалась от любопытства и подошла к ограждению, а от увиденного аж дар речи пропал: внизу, на небольшой площадке внутреннего дворика ребятишки лет шести-семи играли… с Филиппом. Кристина глазам своим не поверила, но ошибки быть не может — его худощавый силуэт в простой льняной рубашке, его светлые золотистые волосы и голос она не спутает ни с кем. И все же она уточнила у подошедшего к ней Адриана:

— Это же Филипп?

Адриан согласно кивнул ей в ответ. А ей казалось, что это галлюцинация. Убийца и тиран смеялся так же весело и заливисто, как эти детишки! Убийца и тиран, не боясь, что его увидят, задорно играл в догонялки с детворой, а, догоняя, угощал их леденцами! Убийца и тиран рядом с ними сам превращался в ребенка — светлого, доброго, искреннего… И что самое забавное, сейчас в этом счастливом златокудром мальчишке не было фальши — Кристина чувствовала и его азарт, и искреннюю радость от общения с детьми… Как будто невидимое, но ощутимое кожей облако Света и Любви исходило от него.

— Я ничего не понимаю, — растерянно проговорила Кристина, наблюдая за венценосцем. — Филипп? Играет с детьми?!

— Это сироты и бездомные бродяжки, — теплая рука маркиза мягко приобняла девушку за талию. — Дети, которым, как и Филиппу, не досталось родительского тепла.

— Это так не похоже на него… Неужели он способен на жалость?

— Жалость? — усмехнулся Адриан. — Не обольщайся. Как только кто-нибудь из этих ребятишек дерзнет стать счастливым, Филипп первым ему крылья обломает.

Кристина обернулась вполоборота и посмотрела на стоящего рядом мужчину — Адриан с тоской смотрел на детей и совсем не разделял ее надежд разглядеть в венценосце нечто доброе и светлое, дающее право зваться Человеком.