Расплата (СИ)

— То, что сделал бы любой на его месте. Кристина, успокойся же. Ты же видишь, жив я, вот стою перед тобой. Говорю ж, обычное недоразумение. Успокойся, все хорошо. И вообще, если ехать, то лучше нам поторопиться. Отец тебя очень ждет. И Эмма тоже.

Глава 11

В поселение крытая повозка въехала глубокой ночью. Так лучше для Кристины — любое внимание со стороны сопоселенцев было бы сейчас лишним. В доме барона горел свет: гостей здесь ждали. Кристина нерешительно вылезла из повозки — страшно домой возвращаться, несмотря на заверения своего спасителя. Страшно отцу в глаза посмотреть. Порченная. Грязная. Осмелившаяся жить.

— Не бойся, все будет хорошо, — уловив настрой девушки, улыбнулся Этьен. — Иди.

Кристина сделала шаг навстречу к дому, а дверь уже распахнулась, и отец, чуть качнувшись, вышел им навстречу.

— Папа, — шепнула девушка, а он уже летел навстречу дочери, больше всего на свете желая обнять свою кровинку.

Крепким объятиям дочери и отца не страшны ни пересуды, ни укоры… До боли сжимал барон свою девочку, не пряча слез и все шепча:

— Жива! Жива! Жива…

— Прости меня, отец… Прости меня, папочка! — разревелась Кристина, уткнувшись носом в старенький, заношенный отцовский сюртук.

— Глупенькая моя, ну за что?! Не за что тебе извиняться, ни в чем ты не виновата! Главное, что жива, девочка моя!

У дверей дома ждала своей минуты Эмма, с тревогой и волнением глядя на сестру; в полутьме, тихонько отступая к повозке, прощался взглядом с воссоединившимся семейством молодой мужчина. Миссия выполнена: девушка спасена, домой доставлена. Ее здесь не обидят, не упрекнут, и, может быть, окутанная заботой, она сумеет найти в себе силы жить дальше. Вопреки случившемуся. На радость отцу и сестренке. Можно уезжать со спокойной душой, и, если повезет, к рассвету он покинет проклятую столицу. Этьен отступал, но Эмма, заметив это, вдруг окликнула его:

— Господин граф, куда же Вы?

Мужчина приложил палец к губам, веля замолчать и не нарушать воцарившуюся идиллию отца и дочери, но барон, чуть ослабив объятия, поспешил вмешаться:

— Нет-нет, господин граф, об этом не может быть речи. Сегодня Вы — мой самый дорогой гость, я Вас никуда сейчас не отпущу!

— Прошу меня простить, но мне действительно нужно уезжать…

— Вот утром и поедете. Не отпущу Вас, господин Леронд, не обижайте старика отказом, — не выпуская дочь из объятий, барон спустился к дорогому гостю. — Вы не дочь — Вы жизнь мне сегодня вернули. Понимаете? Не смейте отказываться погостить у нас — двери этого дома всегда для Вас открыты.

— Анри, — тихо проговорила Кристина, вспомнив имя, которым он ей представился. — Пожалуйста, останьтесь… Я прошу Вас, останьтесь хотя бы до утра.

— Кристина…

— Я не приму отказа.

— Мы, — поправил отец девушку, — не примем отказа.

Ее не было дома всего каких-то два дня, а ощущалось, что минула вечность. Кристина заново привыкала к дому, размеренной жизни и родным людям рядом. Отец с гостем долго о чем-то беседовали в гостиной, попивая самодельное вино. Кристина в их разговоры не вникала — посидела немного со всеми, да и поднялась в свою комнату. Эмма, ни на минуту не пожелавшая отойти от сестры, поднялась следом, тихонько подошла к стоящей у окна Кристине и склонила головку ей на плечо.

— Ты прости меня, Кристиночка. Это все из-за меня, да?

— Глупенькая, при чем здесь ты? — грустно улыбнулась девушка в ответ, обнимая сестренку. — Отец все знает, да?

— Твой граф рассказал ему, но ты не бойся, отец не сердится. Ты жива, Кристиночка — это главное. А про озеро я ему сама сказала еще в тот вечер, когда ты исчезла. Надо было раньше все ему рассказать, а я ждала, что ты сама вернешься… Прости меня, прости, — плакала Эмма, цепляясь за руку сестрицы.

— Хорошо, что не рассказала — отец бы за мной поехал, и тогда б его убили. Все, Эмма, давай не будем об этом больше. Филипп больше не сунется к нам — что хотел, он уже получил.

Эмма промолчала, не стала говорить сестре о том, что теперь она, Эмма, нужна Филиппу. В конце концов, до ее шестнадцатилетия еще есть время — отец успеет увезти их отсюда подальше от проклятого венценосца! Ничего теперь не страшно, главное, что вместе они теперь. Живые.

* * *

Ночь. Звездная, тихая… Дорогому гостю на новом месте не спалось. Он сидел на просторной деревянной кровати, смотрел в окошко и все думал, думал, думал… С отцом Кристины они долго говорили о новых порядках, устроенных Филиппом. Жадно, вдыхая каждое слово, слушал он воспоминания барона о Ренарде, о том, как хорошо всем жилось, о том, что и подумать не могли бедные люди, что в столь приятном семействе может уродиться такое чудовище как Филипп… Не понимали люди. Эмелин боготворили за мягкость ее и чуткость, за доброту, за желание помогать всем нуждающимся; на Ренарда едва не молились, уважая хмурого короля за справедливость, честность и служение своему народу. Откуда же в их сыне столько ненависти взялось? Столько жестокости, злости и разврата? Наследник престола так и не смог ответить барону на этот вопрос.