Расплата. Трилогия

   "Неужели все, что осталось?" -- подумал я... Но это была ошибка: каким-то чудом Новосильцев и Козакевич были только ранены и с помощью Максимова ушли на перевязку, пока я лежал на палубе и потом возился с часами...

   -- Что? знакомая картина? Похоже на 28 июля? -- высунулся из своей башни неугомонный Редкий.

   -- Совсем то же самое! -- уверенным тоном ответил я, но это было неискренне: было бы правильнее сказать -- "совсем непохоже"...

   Ведь 28 июля за несколько часов боя "Цесаревич" получил только 19 крупных снарядов, и я серьезно собирался в предстоящем бою записывать моменты и места отдельных попаданий, а также производимые ими разрушения. Но где ж тут было записывать подробности, когда и сосчитать попадания оказывалось невозможным! Такой стрельбы я не только никогда не видел, но и не представлял себе. Снаряды сыпались беспрерывно, один за другим...(Японские офицеры рассказывали, что после капитуляции Порт-Артура, в ожидании второй эскадры, они так готовились к ее встрече: каждый комендор выпустил из своего орудия при стрельбе в цель пять боевых комплектов снарядов. Затем износившиеся пушки были все заменены новыми)

   За 6 месяцев на артурской эскадре я все же кой к чему попригляделся -- и шимоза, и мелинит были, до известной степени, старыми знакомыми, -- , но здесь было что-то совсем новое!.. Казалось, не снаряды ударялись о борт и падали на палубу, а целые мины... Они рвались от первого прикосновения к чему-либо, от малейшей задержки в их полете. Поручень, бакштаг трубы, топрик шлюп-балки -- этого было достаточно для всеразрушающего взрыва... Стальные листы борта и надстроек на верхней палубе рвались в клочья и своими обрывками выбивали людей; железные трапы свертывались в кольца; неповрежденные пушки срывались со станков...

   Этого не могла сделать ни сила удара самого снаряда, ни тем более сила удара его осколков. Это могла сделать только сила взрыва. По-видимому, японцам удалось осуществить ту идею, которой пробовали достичь американцы постройкой своего "Vesuvium"...

   А потом -- необычайно высокая температура взрыва и это жидкое пламя, которое, казалось, все заливает! Я видел своими глазами, как от взрыва снаряда вспыхивал стальной борт. Конечно, не сталь горела, но краска на ней! Такие трудно горючие материалы, как койки и чемоданы, сложенные в несколько рядов, траверзами, и политые водой, вспыхивали мгновенно ярким костром... Временами в бинокль ничего не было видно -- так искажались изображения от дрожания раскаленного воздуха...

   Нет! -- это было не то, что 28 июля...(По некоторым, вполне заслуживающим доверия, сведениям, в бою при Цусиме японцами было впервые применено для снаряжения снарядов новое взрывчатое вещество, секрет которого они купили уже во время войны у его изобретателя, полковника службы одной из республик Южной Америки. По слухам, этими новыми снарядами успели снабдить только орудия крупных калибров броненосных отрядов, и вот почему те из наших судов, которые имели дело с эскадрой адмирала Катаока, не терпели ни таких разрушений, ни таких пожаров, как атакованные броненосцами и броненосными крейсерами. Особенно убедительны примеры "Светланы" и "Донского". 15 мая "Светлану" расстреливало два легких крейсера, а "Донского" -- пять подобных судов, и оба эти корабля, во-первых, оборонялись сравнительно долго, а во-вторых (и это главное), не горели, хотя на обоих -- на "Донском", как на судне старого типа, а на "Светлане", как на яхте, -- горючего материала не только в относительном смысле, но, пожалуй даже, и в абсолютном -- было несравненно более, чем на новых броненосцах.

   В морской артиллерии с древнейших времен существовало два, резко отличающихся одно от другого, направления: одно ставило своей задачей нанести противнику, сразу же, хотя немногочисленные, но глубокие и тяжкие повреждения -- подбить двигатель, сделать подводную пробоину, взорвать погреба, словом -- сразу вывести корабль из строя; другое -- стремилось к нанесению в короткий срок возможно большего числа, хотя бы и поверхностных, и несущественных, повреждений, стремилось "оббить" корабль, утверждая, что такого "оббитого" уже не трудно будет добить окончательно, а не то он и сам погибнет.

   При современной артиллерии, следуя первому, необходимо было иметь прочные, способные пробивать броню, т. е. толстостенные снаряды (чем уменьшается внутренняя пустота и разрывной заряд) и ударные трубки с замедлителем взрыва, чтобы снаряд рвался внутри судна; придерживаясь второго -- наоборот: для снарядов достаточно лишь такой прочности, чтобы они не раскалывались при выстреле, т. е. толщина их стенок может быть доведена до минимума, а внутренняя пустота и разрывной заряд увеличены до крайних пределов, при этом ударные трубки должны воспламеняться при первом прикосновении.

   Первый взгляд господствовал преимущественно во Франции, а второй -- в Англии. В минувшей войне мы оказались приверженцами первого, а японцы -- второго)