Расплата за предыдущую жизнь

Полицаи аккуратно взяли Тюляпина и под освещение Фёдоровны начали петлять в помещении, минуя множество ступенек. Похоже, где он лежал, находилась тайная комната. Не подвал, но что-то наподобие этого.

Из дома выходили в полной темноте, можно сказать, на ощупь. Благо луна давала, какой-никакой, но всё-таки свет.

Тюляпина поместили в центре подводы и закидали соломой. С обеих сторон примостились люди. Подвода под фырканье коня дёрнулась и медленно потащилась по деревне. Тюляпина нещадно трясло, появилась постоянная боль. В голове творилось безумное. Мысли не успевали формироваться, как рассыпались от тряски. Кружились какие-то образы. Родители проявлялись, но, молча, смотрели и исчезали. Непонятная головокружительная карусель с приступами тошноты и боли ослабили организм, и так не восстановившийся после ранения. Мелькнул взгляд Маши, той, что была медсестрой в отряде, с двумя слёзными дорожками на лице, и мир растворился…

Мир вернулся пением птиц, шумом деревьев, ароматом трав, запахом лекарств, тупой болью в груди и жаждой. Казалось, язык опух от сухости, раздулся, и пошевелить им нет никакой возможности, он занял во рту всё свободное место. Тюляпин Крикнул в полутьму и услышал свой голос, слабый, но голос!

Девушка в тёмной косынке заглянула в палатку и сразу всё поняла. Опустилась на колени и напоила водой.

— Меня Маша зовут, а вы — Аркадий, мне Макар Фомич сказал, — проговорила она, предотвращая вопрос Тюляпина. — Он с Юрой тоже здесь, в лесу. Староста, бывший агроном, устроил им зачисление в полицаи, а потом они нам помогли выбраться из деревни. Только новости тревожные. Всех нас ищут. Говорят, что соседка, полька, сдала. Но я думаю, что кто-то другой. Ядвига не могла. У неё муж перед самой войной был призван в армию на подготовку, на границу. Вы пока отдыхайте, в обед кушать будем.

Обеда не получилось. Немецкий отряд егерей достаточно быстро выследил маленький отряд партизан. Их не смутили и болота, которые считаются топкими и непроходимыми. Впрочем, они и рассчитывали на то, что сумеют прижать отряд к непроходимому болоту и уничтожат. Командир отряда выставил заслон из трёх бойцов, а остальные гуськом друг за другом, ведомые местным лесником, ушли по узенькой тропке вглубь. Тюляпина искупали в жиже раз двадцать, утопили часть оружия и другого груза, но сумели спасти всех людей, которые проваливались и тонули. Они выбрались на лесной островок, с которого был путь дальше. Только лесник не рискнул идти сразу, все и так вымотались за день. Всем было прекрасно ясно, что стало с парнями, кто остался в заслоне.

Тюляпина покормила с ложечки Маша какой-то похлёбкой из непонятно чего. Это не казалось важным. Главное, что он стал поправляться. Маша, отклоняя все протесты Тюляпина, сняла с него мокрую одежду, отжала, просушила у маленького костра, искусно сделанного в корнях дерева. Дыма практически не было, и огонь виден не был, только отсвет, но остров далеко от суши. Так что расстояние, деревья и ямка, в которой разведён костёр, хорошо укрылись от посторонних глаз.

Тюляпин покраснел полностью. Молодая девушка раздела его до нага, прикрыла относительно сухим одеялом. Ладно бы, медсестра, а то ведь дочь священника. Её мама, Фёдоровна, ещё и ворчала на Тюляпина, что он протестует.

Следующий день шли спокойно. Никто не подгонял. Лесник объяснил, что кроме него никто, даже из местных не знает второй тропы с острова. Вышли утром и только ближе к вечеру вышли на сушу. Сил на что-либо ни у кого не осталось.

Ночью, развели огонь, стараясь максимально спрятать свет от него. Продовольствия не так много, как и боеприпасов. Командир отряда решил искать хорошее место для лагеря. Отряд разделился. Несколько групп ушли вперёд для разведки местности. В том числе и Юра с Макаром Фомичём.

В отряде остались три женщины, четверо красноармейцев, два гражданских и командир, бывший комроты.

Тюляпин проснулся от выстрелов и женского визга. Ему хотелось встать, но он только перевернулся с носилок лицом в траву и потерял сознание…

Приход в жестокий мир ознаменовался удивлением. Светлая комната с солнечными зайчиками на белой стене и… тишина.

Тюляпин приподнял голову. Он лежал на кровати в белых простынях, грудь аккуратно замотана бинтами. Ему показалось, что это другая реальность. Хотелось вскочить и узнать, но слабость не давала возможности на продолжительные действия. Так что, получается, что он всё время лежал в палате в больнице, в своём времени? А как же прошлое? Новая жизнь? Зеркала не оказалось в палате, но он посмотрел на свои руки. Они оставались молодыми.

— Где я? Там или здесь? — громко задал вопрос он сам себе и тщательно начал осматриваться вокруг.

Панцирная сетка, деревянные двери, белёные стены…

— Сейчас, наверное, в самой захудалой больнице такого уже нет. Вывод ясен, я всё-таки в прошлом…

Глава 21. Всё ещё в окружении

Александр и Бурмакин переглянулись и положили оружие на землю, спутники тоже не стали изображать из себя героев.