Расплата за предыдущую жизнь

Из кустов вышел в солдатской гимнастёрке, с двумя кубиками в петлицах, небритый коренастый воин с немецким автоматом на плече. Лицо тёмное от пыли и загара, а зубы белые, ровные и глаза голубые с хитрым прищуром.

— Кто такие? Далёко путь держите?

— Старший лейтенант Бурмакин, командир звена сто двадцать третьего ИАП, сбит над территорией противника, выхожу из окружения.

— Красноармеец Трензель, двухсотый стрелковый полк, прикрывал отряд, остался один, выхожу из окружения. Еврейская семья. Отец с женой и детьми, старший сын с невесткой.

— Лейтенант Климов, разведка. С какой стороны идёте? — планшет раскрыл участок карты.

Бурмакин сразу указал путь движения группы.

— В Ганцевичи направляетесь?

— Решили на Мальковичи, — ответил Бурмакин.

— Там и там сейчас немцы. У меня важное задание, так что сами понимаете, со мной вам нельзя.

— Мы хотели идти в сторону Мозыря.

— Пройти туда можно, наверное, но я не знаю, что там творится. Мы из Слуцка, если желаете, то можно выйти в расположение частей уже за дорогой Ганцевичи — Мальковичи. Дорога хорошо простреливается с обеих сторон и концентрация немецких частей там серьёзная. Советовать, где лучше переходить дорогу, не рискну. Придётся это решать вам самим.

— Можем нам вас дождаться здесь? — С надеждой в голосе спросил Бурмакин.

— Мы сюда не вернёмся.

— Удачи, лейтенант.

— И вам удачи!

Климов исчез в ближайших кустах и растворился в лесу, словно ни его, ни его разведчиков здесь никогда не было.

— Тыл немецкой армии, — усмехнулся Александр. — Чаще своих можно встретить, чем врага.

— Через час выходим. Саня, пойдёшь впереди, как всегда.

Александр согласно кивнул.

— Пойдём к Слуцку.

— Уверен?

— Я ни в чём уже не уверен, Саня. Ни в чём.

Александр не смог даже приблизиться к дороге. Немецкие подразделения скопились здесь так густо, что пройти не замеченными возможности не было. Несколько раз Александра чуть не обнаружили, сердце уже было готово выпрыгнуть из груди, а ноги сами хотели бежать. Как только хватило выдержки остаться на месте, он сам не знает. Смерть бродила рядом или Александр бродил рядом с нею, вопрос спорный.

Бурмакин повернул маленький отряд на юг в сторону селения Лунинец. И опять лес, болота, боязнь каждого шороха…

Двое суток утомительного тяжёлого пути. Но никакого ропота, ни жалоб не возникало. Даже беременная Симха молча преодолевала трудности. Младшего лейтенанта попеременно несли Исай Лисимахович с Бурмакиным и Шахар с Изей. Скорость передвижения отряда оставляла желать лучшего.

На третьи сутки, после полудня, Александр наткнулся на отдыхающую воинскую часть. Форма у них несколько отличалась от формы немецких солдат. Да и язык звучал как-то иначе. Всё пространство поля от шоссе до леса, на большом протяжении вдоль дороги, заняли солдаты этого подразделения.

Обойти их чуть западнее не составляло проблем. Поэтому Александр скользнул взглядом по беззаботным лицам ближайших вояк, сконцентрировался на передвижении войск по шоссе. Не успевала пройти одна колонна, как в пределах видимости возникала другая. Знакомая картина. Значит, надо искать удобное место для переправы ночью.

Александр с осторожностью, стараясь уйти незамеченным, пополз вглубь леса. Стоило ему встать на ноги и сделать шаг через кусты малинника, как навстречу вышел солдат в той же странной форме, как и у солдат на поляне. Фашист скинул с плеча винтовку, но передёрнуть затвор не успел. Александр нанёс молниеносный удар в челюсть и опрокинул врага навзничь. Рукоятка ножа оказалась в руке и лезвие, сверкнув в солнечном луче, воткнулось в упругое тело. Сдавленный крик и неожиданный ответный возглас в стороне.

— Ёшки-матрёшки, — прошептал Александр и бросился бежать в сторону от поляны, шоссе и возгласа.

Вслед раздался выстрел. Пуля чиркнула по предплечью, вырвала клок гимнастёрки и заставила вскрикнуть и бежать быстрее. Александр видел в кино, что бегают змейкой, чтобы сложнее было прицеливаться, меняя траекторию. Применил на практике. Направление выбрал под сорок пять градусов от шоссе, оставляя отряд свой справа. Дыхание сбилось. Бегать в новой жизни пришлось много. Ветки хлестали по лицу, трава путала ноги, автомат мешался и казался тяжеленным. Пилотка потерялась. Ноги сами подкосились, он упал, прокатился по траве и никак не мог совладать с дыханием. Пот катился градом, в груди горело, воздух вырывался со свистом. Вряд ли за ним кто-то мчался, но убежал Александр, как он считал, на достаточное расстояние от врага. Пересилил себя, сел, осмотрел рану, хмыкнул и перетянул куском оставшегося бинта.