Расплата за предыдущую жизнь

Взгляд на Хаю, а перед глазами появилась Анюта. Робкая улыбка и томный взгляд. Даже глаза защипало. Где она? Что с ней? Сердце сдавило и заныло. В коем веке встретил девушку, которая обратила внимание на него, и возможно, даже влюбилась. И вот где теперь её искать и как? Фамилии не знает, только имя. Попробуй с такими данными найди человека. Александр схватился за голову и сильно её сжал ладонями.

Бурмакин обеспокоенно спросил о самочувствии.

— Это так, — с трудом сдерживая нахлынувшие слёзы, произнёс Александр. — Воспоминания.

Бурмакин согласно покивал головой.

— У всех у нас будут свои воспоминания…

Здешний лес был суше, хотя мало чем отличался от предыдущих. Если только болотами, которые не являлись непроходимыми и большей частью представляли собой подсохшие травяные кочки. Вокруг них сохранялась жёлто-зелёная лужа с вязкой тиной. Идти в таких местах вообще оказалось невозможно. Если соскользнул с кочки, то в лучшем случае обрызгался дурно пахнущей жидкостью, а если упал, то кроме неприятного запаха можно получить и травмы любой тяжести.

Александр старался выбирать путь наиболее безопасный и проходимый. Он помнил о беременной Симхе, о других женщинах в отряде, о раненом Юрашеве.

Достичь деревни за остатки дня не получилось. Наткнулись на широкое поле, которое пересекала грунтовая дорога недалеко от опушки леса. Александр осмотревшись, вышел на неё и отметил колею пробитую несколько дней назад двумя танками. Следы от траков довольно чёткие и ехали они друг за другом, но не по одной колее. Вот только в какую сторону двигались, определить было невозможно. Да и чьи это танки Александр не знал.

Посовещавшись с Бурмакиным, решили обойти поле по лесу. Чтобы не светиться на далеко просматриваемом месте, где спрятаться в случае опасности, затруднительно. В обход получается дополнительно километров десять. Рисковать не стали. В итоге на ночёвку расположились перед самым закатом солнца. Сварили жидкую похлёбку из остатков продовольствия. Разделили её на две части, чтобы ещё позавтракать перед следующим марш-броском. С водой тоже надо было что-то решать.

Александр вызвался караулить первым.

Тишина ночного леса, о которой приходилось читать в журналистских статьях в прошлой жизни, оказалась совершенно другой. Лес был полон жизни. Александр вспомнил ночь на болоте и отметил более оживлённое птичье чириканье. Звёзды висели, словно нарисованные, а луна хитро подсматривала за тем, что творится на земле.

— Тю-тю-тью-тью-тью, — голосила недалеко невидимая птичка.

Ей вторила другая птаха, на ином наречии.

— Фьють-фиють.

Где-то вдали звучали голоса ещё не менее десятка птиц. Время от времени ухал филин. В траве стрекотали кузнечики или сверчки. Идиллия, которую время от времени нарушали далёкие звуки войны.

— Фронт близко. Удачно перейти бы, — Александр глубоко вздохнул, потянул носом аромат ночного июльского леса, потянулся.

Сделал несколько обходов вокруг спящего лагеря и разбудил Изю. Тот долго отмахивался от руки Александра, видно сон приснился из той, ещё мирной жизни. Но проснулся, протёр глаза, и молча поплёлся на пост, поправляя на голове неизменную шляпу. При свете луны винтовка в руке казалась обыкновенной палкой.

Александр сел спиной к стволу берёзы и закрыл глаза.

Улыбка Анюты, упавший самолёт, трупы вокруг машины, зарезанные полицаи, Тарас в лагерной робе, зеки в форме НКВД, всё смешалось, закружилось и…

Глава 22. Так, наверное, не бывает…

События развивались молниеносно. Несколько выстрелов и крики женщин. Быстрые команды на немецком. Одиночные выстрелы. И гадать не надо, добивали раненых, а может и не только раненых. Повернуть голову в сторону происходящего, не получилось. Огромный солдат в немецкой форме и пятнистом плаще, сорвал навес над Тюляпиным и посмотрел прямо в глаза. Насмешливо и без жалости. Автомат медленно уставился в грудь.

«Ну, вот Аркаша, теперь точно смерть пришла. Сейчас не промахнётся. Жаль, что повоевать пришлось так мало. И орден получить не удалось».

Он усмехнулся и закрыл глаза в ожидании выстрела. Сердце застучало быстро-быстро…

Раздалась зычная команда на немецком языке, Тюляпин открыл глаза. Немец усмехнулся, демонстративно медленно повесил автомат на плечо и ушёл.

«Что сейчас было? Меня не убили? Почему? Что не так?»

Ответом Тюляпину был шелест листьев ближайшей берёзы. Он собрал все свои силы, перевернулся на бок и ужаснулся. Все, кто остался в лагере, убиты. В том числе и его спасители: Маша и Фёдоровна. Из глаз потекли слёзы, горло стянуло жгутом.

«Как же так? Немец пожалел меня? Или подумал, что и так сдохну? Вся грудь в бинтах и под автоматом даже эмоций не выразил. Что он ещё мог подумать? Я вот все силы потратил на то, чтобы набок перевернуться. Ходить не могу, ползти и то не в состоянии. Сдохну от голода или звери сожрут».