Расплескавшийся виски

– Во флаконе было тридцать. Ваш отец принимал по таблетке двенадцать дней. Если бы он принял восемь сразу (по забывчивости или, допустим, захотел совершить самоубийство), во флаконе бы осталось девять, десять или одиннадцать таблеток. Но он принимал по одной! Значит, дигитоксин попал в его организм каким-то другим способом.

– Вы прирожденный сыщик, Максим. Мишель был прав. Это вещественное доказательство того, что самоубийства не было. И несчастного случая тоже не было.

– Это может служить косвенным доказательством. Только для нас. Полиция может и не согласиться с таким умозаключением.

– Знаете, мне нужно знать, кто и за что убил моего отца. А согласится полиция или нет, будем решать потом.

– Но есть еще кое-что. Проблема в дозировке и в количестве таблеток.

– В количестве таблеток? Но вы же только что объяснили. Или я не так понял?

– Я пока и сам не понимаю. Дайте мне время подумать. – Макс смущенно улыбнулся.

– Конечно. Я вас не тороплю. Сколько вам нужно времени, столько и оставайтесь. Надеюсь, Хилхаузи вам нравится.

– Еще бы! А уж завтраки, обеды и ужины – выше всяких похвал. И к виски… о, сори, к скотчу я постепенно привыкаю.

– Поэтому не торопитесь. Я понимаю, что дело непростое.

– Непростое, да. Слишком мало данных. Вот еще что. – Макс кашлянул. – Арчи, мне обязательно нужно пообщаться с доктором Мурреем. В этом году ваш отец встречался с ним один раз в апреле, еще раз в июле, а вот в конце сентября – дважды. Девятнадцатого и двадцать шестого.

– Откуда вы знаете?

– Он все записывал в своем ежедневнике. О том, что он посещал доктора девятнадцатого, свидетельствует запись и рецепт. А о том, что ваш отец был у доктора двадцать шестого, есть лишь запись и… оплата визита. Зачем он еще раз ходил к доктору? Вот, посмотрите. – Макс открыл ежедневник. На странице двадцать шестого сентября была запись: «Dr. Murray, 11.00». И рядом положен чек об оплате банковской картой. – У вашего отца возникли какие-то дополнительные вопросы к доктору? Что-то со здоровьем?

– Муррей ничего не говорил об этом. Да и отец не распространялся.

Арчибальд рассматривал чек терминала банка.

– Похоже, что отец делал кардиограмму. Стоимость визита… дороже, чем простая консультация.

– Арчи, вы могли бы договориться с доктором о встрече? Со мной и с вами. Мы должны вместе разговаривать с ним. Во-первых, я могу что-то не понять. А во-вторых, Муррей все же не миссис Стюарт или Джон. Я не имею права его расспрашивать.

– Так… – Арчи задумался. – Давайте вот что попробуем. Завтра мы идем на кладбище. Как я вам сказал, в этот день можно встретить довольно много знакомых людей. Это самое большое кладбище в округе. Некоторые приходят второго числа. Но обычно все собираются первого ноября. У доктора Муррея, как мне кажется, там похоронен кто-то из родителей. Я однажды его там видел. Если мы завтра встретимся, я приглашу его к нам на чай, например, на субботу или воскресенье. Если же мы завтра не увидимся, я позвоню ему вечером и договорюсь о встрече. Не думаю, что он нам откажет. Он милый человек, уважаемый и известный в своей среде. Нет, не думаю, что он откажет, – повторил он, – хотя и не понимаю, чем он может нам помочь.

– И все-таки я считаю, что с ним надо поговорить. Дигитоксин выписывал он. В самоубийство он не верит. Э-э… Только я прошу вас, Арчи, не рассказывайте ему о нашей сегодняшней беседе.

– Вы в чем-то подозреваете Муррея? – удивился Арчибальд.

Макс засмеялся:

– Ну, почему сразу – подозреваю?! Я проверяю все версии. С работниками дома я переговорил. У меня сформировалось определенное мнение. Жаль, не успели пообщаться с Евой. И вообще, девушку жалко. Приехала заработать денег и…

– Странно все это.

– Именно, что странно. Следующий вопрос, Арчи не совсем э-э… тактичный, что ли. Только без обид.

– Давайте.

– Не спрашивайте, как я узнал, но я узнал, что ваш сын Александр неравнодушен к азартным играм, а стало быть, нуждается в деньгах. Это хоть и слабый, но мотив. Что лично он выигрывает от смерти деда?

– Понимаю… – Арчибальд не сразу стал отвечать по существу. Он стиснул зубы, отчего на скулах выступили желваки. Так, в напряжении, сидел он с минуту, потом враз выдохнул, тряхнул головой. – Когда я вам сказал, Максим, что подозреваю всех, мой сын не был исключением. Я и его подозревал.

– А сейчас?