Расплетая радугу. Наука, заблуждения и потребность изумляться

Один из основных аргументов против создания каких бы то ни было общенациональных баз данных звучит так: что было бы, если бы эта база попала в руки Гитлеру? На первый взгляд, не очень понятно, какую выгоду злодеям во власти может принести правдивая информация о людях. Казалось бы, они так поднаторели в использовании ложной информации — зачем им утруждать себя злоупотреблением правдой? Гитлер, однако, упоминается здесь в связи с его кампанией против евреев и других наций. И хотя это и неверно, будто еврея можно узнать по ДНК, тем не менее люди, чьи предки были выходцами из неких определенных регионов, скажем, из Центральной Европы, бывают носителями специфических генов, и существует статистическая корреляция между обладанием некоторыми генами и еврейством. Кажется несомненным, что, будь в распоряжении у нацистов всеобщая база данных с ДНК-профилями, они бы нашли чудовищные способы ею злоупотребить.

Существуют ли способы оградить общество от этих зол, не жертвуя пользой для раскрываемости преступлений? Не уверен. Думаю, это непросто. Защитить честных граждан от страховых компаний и работодателей можно было бы, внося в общенациональную базу данных только некодирующие последовательности ДНК. Такая база данных содержала бы информацию лишь о тандемных повторах — не о генах, которые действительно что-то делают. Это помешало бы актуариям вычислять ожидаемую продолжительность наших жизней, а «охотникам за головами» — судить о наших способностях. Однако это никак не воспрепятствовало бы раскрытию (случайному или по милости шантажистов) всей той правды об отцовстве, которую мы предпочли бы не знать. Как раз наоборот. Опознание останков Йозефа Менгеле по крови его сына основывалось исключительно на анализе тандемных повторов ДНК. У меня нет простого ответа на это возражение, могу сказать только, что чем проще становится анализировать ДНК, тем доступнее оказывается информация об отцовстве и так, без общенациональной базы данных. Человек, который подозревает, что «его» ребенок на самом деле не его, уже мог бы это выяснить, взяв у ребенка кровь для анализа и сравнив ее со своей. Никакая база данных ему для этого не нужна.

Не только судам, но и комиссиям по расследованию, а также самым различным учреждениям, в чьи задачи входит выяснение того, что именно случилось в ходе того или иного происшествия, часто приходится сталкиваться с научной проблематикой. К ученым обращаются как к свидетелям-экспертам для разъяснения всяческих фактов: от механизма усталости металлов до заразности коровьего бешенства. После же того, как эти специалисты проведут свою экспертизу, их отправляют домой, чтобы ее результатами могли воспользоваться люди действительно серьезные — те, кто реально принимает решения. Подразумевается, что ученые хорошо умеют выяснять фактические подробности, но зато другие — обычно это адвокаты или судьи — более компетентны в том, чтобы сводить факты воедино и давать указания к действию. Однако мы не прогадаем, если выступим в защиту противоположной позиции: научное мышление служит ценным подспорьем не только при выяснении подробных обстоятельств дела, но и при вынесении итогового вердикта. Будь то хоть авиакатастрофа, хоть массовые футбольные беспорядки — ученый может оказаться компетентнее судьи для того, чтобы возглавить судебное следствие. И не потому, что ученым известно нечто особенное, а благодаря тем методам, при помощи которых они выясняют разные факты и принимают решения.

Пример с ДНК-дактилоскопией показывает нам, что адвокаты стали бы лучшими адвокатами, судьи — лучшими судьями, парламентарии — лучшими парламентариями и граждане — лучшими гражданами, знай они больше о науке и, что еще важнее, размышляй они чаще по-научному. И дело не только в том, что для ученого установить истину ценнее, чем выиграть дело. Судьи — и вообще все те, на кого возложена ответственность принимать решения, — делали бы это лучше, если бы как следует владели искусством статистических рассуждений и оценивания вероятностей. Эта мысль еще всплывет в следующих двух главах, которые будут посвящены суевериям и так называемым паранормальным явлениям.

Глава 6 Ждут, чтоб сон блаженство им принес [39]

Легковерие — слабость в мужчине, но сила в ребенке[40].

Чарльз Лэм, «Очерки Элии» (1823 г.)