Распорядок агонии

Так что меня всю издырявили, обраслетили и уложили в гроб живьём. И вот кто бы осмелился обвинить меня в том, что я не пожертвовала своей шкуркой ради подруги? У той, между прочим, броня осталась целёхонькой.

А эта стерва в первый же сеанс связи устроила мне концерт. Обвиняла нас с Тармени во всех смертных грехах числом до сотни. А я-то искренно желала скрасить её выход в свет, удесятерив собственные усилия по собственному выходу наружу. Рвалась поскорей обрести способность к ментальному зондированию поверхности планеты. В теории эта процедура моего обожествления должна была проходить планомерно в течение года. Оно и понятно: сверление организма, усушка, утруска, усвояемость, обкатка и много чего ещё. Только вот два яйца, торчавшие в пещере над моей головой, имели ещё меньше шансов на этот год – не захочешь, а вылупишься.

– Тармени-и! – самым льстивым ментальным голоском покликала я, заглянув в открывшийся проём усыпальницы с саркофагами.

– Заходи, – дозволили мне проникнуть в святая святых, откуда я не раз вылетела на пинках из-за несанкционированного проникновения. – Придётся подождать. Необходимо подкорректировать вводные параметры зондирования.

– На охоту идти, собак кормить, – проворчала я.

И попыталась подлезть ему под руку, дабы подсмотреть принцип управления нашей усыпальницей. Неважно, насколько это бесполезно – главное, не прекращать трудиться над проблемой. Могучий хвост оценил мои труды подзатыльником, отшвырнув мелкую паршивку в угол. Я почесала отбитую попку и от скуки решила изучить другую проблему:

– Тармени, а почему тебя нартии терпеть не могут? Потому, что ты подсаживал в их яйца человеческие мозги? Или за то, что исправил их собственные?

– Их мозги я не модифицировал, – мигом открестился патологический экспериментатор, не прекращая шуровать у панели управления. – Всего лишь искусственно ускорил их развитие по одной из потенциальных эволюционных схем. Благодаря этому сейчас их можно причислить к разумному виду. А иначе человеческое сознание просто не могло функционировать в них при условии…

– А скольким яйцам ты пересадил сознание? И чем всё закончилось? – вспомнила я, что упустила из виду столь немаловажный факт.

– Ну, всего их было пять. Все добровольцы, если ты сомневаешься в моральной стороне вопроса.

– Не сомневаюсь. Все пять экспериментов закончились удачно?

– Ну, как сказать, – сосредоточился он на ответе.

Бог не выбирал слова – он оценивал целесообразность ответа в принципе. Внутри моей мартышки всё похолодело. Да и в слизняке, заменявшем ей мозг, тоже.

– Лишь один из пяти экспериментальных образцов перенёс всё нормально, – принял решение ответить Тармени. – И прожил в теле нарта обусловленный природой срок. Двое не смогли справиться с психологическими проблемами. Один прекратил физическое существование самостоятельно. Второй прибегнул к моей помощи. Он не желал испытывать дискомфорт, связанный с болью и предсмертным шоком. Ещё двое были убиты людьми.

– За что?

– За совершенно недопустимое вмешательство в их жизнь, – невозмутимо объяснял учитель своей ученице. – Понимаешь, оба получили немалое физическое преимущество над людьми. А потому решили, что и все остальные преимущества на их стороне. Заметь, абсолютно необоснованное решение. Любая попытка позиционировать себя человеком, находясь в шкуре нартии, изначально обречена на провал. Все мои попытки это объяснить успеха не возымели. Эти два человека настолько уверовали в своё превосходство, что стали неадекватными. Как следствие, соответствующая реакция людей. Возможно, ты слышала древнюю легенду о героях, победивших двух кровожадных нартов?

– Не, меня пронесло, – облегчённо расслабилась я, удовлетворённая разумным объяснением. – Ну, тут я совершенно спокойна. Эби никогда не заносило на мании величия. А Харлат просто нормальный. Он о таких изысках вообще не подозревает.

– Я тоже так думаю.

Наконец-то, Тармени закончил меня мучить и распахнул оба саркофага: свой – размером с крейсер Аврора – и мой уютный кораблик.

– Час, – строго предупредил Тармени, запуская систему, превращающую нас в готовый для отпевания материал. – И ни минуты больше. Станешь упираться, как в прошлый раз, неделю никуда не выпущу. Я слишком нетребователен. Но, не потому, что не могу противостоять твоему напору. Просто не хочу, чтобы твоё психическое состояние влияло на соматическое. Мне некогда возиться с твоим лечением.

– Не занудствуй, – нетерпеливо отмахнулась я, укладывая конечности точно в отведённые для этого пазы. – И не подглядывай.

Он мысленно плюнул в нахалку и запустил процесс. Щупы тотчас зажили собственной жизнью, разбегаясь по местам гнездования в моём теле. Браслеты санкционировали контакт, и в моё тело безболезненно воткнулись чужеродные предметы. Я добросовестно сосредотачивалась на процессе, ибо надо.